Дети Одина

Тогда Локи опять стал превозносить карликов, а уж сколько всего наобещал — не счесть! Всех цвергов очаровал, хотя были они народцем неприветливым и подозрительным. А перед уходом попросил у них копье и корабль, на которые сразу положил глаз, — копье Гунгнир и корабль Скидбладнир. Карлики отдали ему эти сокровища, хотя спустя некоторое время сами дивились, как могли с ними расстаться.

Локи помчался обратно в Асгард, вошел в Зал Совета, где собрались асы и асини, и веселой улыбкой встретил суровый взгляд Одина и гневный взгляд Тора.

— Прочь покрывало, о Сив! — вскричал он.

И, когда бедная Сив скинула покрывало, он возложил на ее остриженную голову чудесную золотую паутину, которую держал в кулаке. По ее плечам заструилось золото, невесомое, мягкое и сверкающее, как собственные ее волосы. И все асы и ваны, и все их прекрасные жены, глядя на Сив, вновь окруженную золотым ореолом, рассмеялись и захлопали в ладоши от радости. А золотые нити приросли к голове Сив навечно.

Как Брокк наказал Локи

 И тут Локи, желая опять расположить к себе асов и ванов, извлек сокровища, которые выманил у карликов, — копье Гунгнир и корабль Скидбладнир. Асы и ваны ахнули от изумления при виде диковинных изделий. Локи преподнес копье Одину, а господину ванов Фрейру отдал корабль Скидбладнир.

Весь Асгард ликовал, что столь чудесные и столь полезные вещи достались его обитателям. А Локи, вручивший эти дары с большой важностью, сказал хвастливо:

— Никто, кроме карликов, работающих на меня, не умеет делать ничего подобного. Есть и другие карлики, но они столь же неуклюжи, сколь безобразны. Лишь те карлики, что служат мне, в состоянии творить чудеса.

Тут Локи хватил через край. Карликов-мастеров было много, и один из них находился в Асгарде. Не замеченный Локи, он стоял в тени трона Одина, прислушиваясь ко всему, что говорилось. Внезапно он подскочил к Локи. Его маленькое уродливое тельце сотрясалось от гнева. Это был Брокк, самый злопамятный из карликов.

— Ты мерзкий бахвал, Локи, — прорычал он, — все твои слова лживы. Синдри, мой брат, не унизится до того, чтобы служить тебе, а он лучший кузнец Свартхейма.

Асам и ванам стало смешно, что карлик Брокк оборвал Локи в разгар его хвастовства. Сам же Локи рассвирепел.

— Молчи, цверг, — гаркнул он, — твой брат узнает, что такое кузнечное дело, когда пойдет к цвергам, которые водят дружбу со мной, и кой-чему у них поучится.

— Поучится у цвергов, которые водят дружбу с тобой! Моему брату Синдри учиться у цвергов, которые водят дружбу с тобой! — взревел Брокк еще яростней прежнего. — Асы и ваны и не взглянули бы на те безделки, что ты принес из Свартхейма, если б увидели изделия моего брата Синдри.

— Когда-нибудь мы испытаем твоего брата Синдри и проверим, на что он способен, — сказал Локи.

— Испытайте сейчас же, испытайте сейчас же! — вскричал Брокк. — Ставлю мою голову против твоей, Локи, что его работа заставит обитателей Асгарда посмеяться над твоим бахвальством.

— Принимаю твое условие, — ответил Локи. — Моя голова против твоей. С радостью посмотрю, как твоя безобразная башка слетит с твоих горбатых плеч.

— Асы решат, будет ли работа моего брата Синдри лучшим произведением кузнецов Свартхейма. И они проследят, чтобы ты, Локи, расплатился своей головой. Вы согласны быть судьями, о обитатели Асгарда?

— Да, согласны, — сказали асы.

Засим, все еще кипя от ярости, карлик Брокк спустился в Свартхейм, туда, где работал его брат.

В своей раскаленной кузнице Синдри вертелся между мехами, наковальней и молотами в окружении гор металла — золота, серебра, меди и железа. Брокк поведал ему, как поспорил с Локи на голову, что Синдри может создать более удивительные вещи, чем копье и корабль, которые Локи принес в Асгард.

— Ты сказал правду, брат мой, — молвил Синдри, — и не проиграешь своей головы. Но мы вдвоем должны потрудиться над тем, что я собираюсь выковать. Твоя задача — поддерживать огонь, чтобы он горел ровно-ровно, не взвиваясь и не опадая ни на мгновение. Если ты сумеешь выполнить мое указание, мы сотворим чудо. Теперь, брат, крепко держи рукоять мехов и не спускай глаз с огня.

С этими словами Синдри бросил в огонь не металлическую болванку, а кабанью шкуру. Брокк раздувал мехи, следя за тем, чтобы огонь горел ровно-ровно. И в жарком пламени кабанья шкура распухла, приняв диковинную форму.

Но тут случилось непредвиденное! В кузницу влетел слепень, сел Брокку на руку и пребольно ужалил. Карлик вскрикнул, но продолжал орудовать мехами, поддерживая огонь, так как догадался, что слепень этот — Локи и что Локи хочет испортить изделие Синдри. Вновь слепень впился ему в руку словно раскаленными клещами, но Брокк, превозмогая боль, раздувал и раздувал мехи, так что пламя не взвивалось и не опадало ни на мгновение.