Дети онлайн: опасности в Сети

События развивались стремительно. В кратчайшие сроки у сотрудников правоохранительных органов оказались сведения о пятидесяти эпизодах развращения несовершеннолетних девочек за период в несколько месяцев. К сожалению, следователи не потрудились даже сличить даты якобы имевших место случаев домогательств Рябова к ученицам с журналом регистрации преподавателей – а ведь несколько эпизодов по случайности пришлись на время, когда профессор был в отпуске и физически не мог находиться не только в музыкальной школе, но и в Москве. Попали в «график» и летние каникулы.

Но, несмотря на всю нелепость ситуации, Рябов оказался в СИЗО и провел там больше месяца. Провел бы и целый год, если бы в его защиту не выступили родители других его учеников и целое сообщество музыкантов, среди которых был и выдающийся российский пианист, профессор Ганноверской высшей школы музыки Владимир Крайнев. Он написал тогдашнему министру культуры Александру Авдееву письмо. «Двадцать пять лет безупречной службы в ЦМШ! Прекрасный семьянин! Кому, с какой целью пришла в голову мысль связать воедино два несовместимых понятия: «Рябов» и «растление малолетних»? Я возмущен!» – изложил свое отношение к «делу Рябова» музыкант.

За профессора поручились все. Благодаря бурной деятельности, развернутой ректоратами Государственной консерватории имени П. И. Чайковского, Государственной классической академии имени Маймонида и педагогическим советом ЦМШ, Мосгорсуд 26 января 2011 года вынес решение об освобождении профессора под залог в сумме полутора миллионов рублей. Требуемую сумму в тот же день внесли родители учеников Рябова. К тому моменту великий музыкант и талантливый преподаватель успел превратиться в несчастного старика, который отстраненно смотрел на происходящее вокруг и хотел только одного – чтобы все скорее закончилось.

Вероника Рафаиловна попросила меня помочь защитить профессора, подключила лучших адвокатов. Мы целый год бились за возвращение честного имени Анатолия Рябова. Я познакомилась с ним лично. Однажды поздним вечером, когда я приехала в гости к Веронике Рафаиловне в академию, она пригласила меня на ужин. За столом сидел профессор. Бойкая, активная руководительница главного еврейского вуза в стране, размахивая руками, руководила процессом обсуждения линии защиты Рябова. «Знакомьтесь, Анна! Это наш главный педофил!» – горько пошутила она. А сам Рябов тихонечко сидел в уголке, ковыряя вилкой в тарелке с салатом. В какой-то момент он тихо сказал: «Делайте что хотите. Мне все равно. Я думаю только о музыке. Я хочу учить детей музыке. Как они могли такое подумать… Как они могли такое со мной сделать…» Я запомнила этот момент, наверное, на всю жизнь.

Профессора Анатолия Рябова оправдали присяжные. Спустя год[9]. Но кто вернет ему этот бесконечно долгий год потерянной жизни? Кто поможет забыть эти двенадцать месяцев унижений, ужаса, страха быть перемолотым стальными жерновами правоохранительной системы?

Несмотря на весь кошмар ситуации, посмею сказать, что профессор Рябов еще легко отделался. Чего не скажешь об теперь уже бывшем пластическом хирурге Владимире Тапия-Фернандесе. Готовясь к написанию этой главы, я пересматривала его первое после освобождения из-под стражи интервью, и меня буквально душили слезы.

Я узнала о том, что Владимира Тапию обвиняют в совращении приемной дочери, от его жены. Однажды утром мне позвонила женщина, представившаяся супругой известного на весь мир пластического хирурга, и попросила о встрече. Мы встретились с ней в Москве, в среднестатистическом суши-баре напротив здания Государственной думы. Наталья Тапия рассказала, что ее муж совратил дочь и совершает сексуальные домогательства в отношении малолетнего сына. Еще по телефону она предупредила меня, что располагает доказательствами. Какие-то письма, фотографии, коробка с «игрушками», которые ее супруг якобы использовал для сексуальных игр с приемной дочкой. При встрече я, конечно же, попросила Наталью предъявить эти доказательства или хотя бы показать фото, поскольку женщина настаивала на немедленной публикации этой душераздирающей истории и привлечении всех возможных СМИ.

С собой у нее ничего не оказалось. Сославшись на рассеянность, она пообещала мне прислать все на e-mail. Беседа в ресторанчике продлилась около часа, и, выйдя на улицу, я поймала себя на мысли, что не верю словам жены пластического хирурга. Она не была похожа на мать, узнавшую на днях, что ее собственный муж насиловал ее ребенка. Ей было вообще плевать на ребенка. Я несколько раз повторяла вопрос – как чувствует себя девочка? С кем она сейчас? Ведь дети, пострадавшие от сексуального насилия, находятся в ужасном психологическом состоянии, им требуется помощь специалистов. На мой вопрос Наталья ответила, что с девочкой все хорошо и она ходит к психологу. Что это был за психолог, я расскажу позднее.