Дети павших богов

При других обстоятельствах я бы ее отняла. Сейчас слишком устала.

«Ты знаешь это чувство?»

…Я знаю печаль…

«Не печаль. Скорее это…»

Что «это»? Я показала ему, что пережила, оставляя за спиной Серела, как с тех пор каждую минуту мечтала его вернуть. И еще сочащуюся кровью рану от потери матери, хотя с тех пор прошло столько лет, что ее черты стерлись в памяти.

…Горе… – пробормотал Решайе.

Я удивилась: ему понятно горе?

«Пожалуй, это можно назвать горем. Боль от чьего-то отсутствия».

…Для меня было таким горем лишиться Максантариуса. Пока не появилась ты…

Я подавила отвращение. Мне хотелось сказать: «Какое у тебя право грустить по нему, тосковать? После всего, что ты с ним сделал?» Но я старательно спрятала эти мысли, скрыла их там, куда Решайе не дотянуться. И спросила его:

«А что было до того?»

…До того ничего не было…

«А другие люди, носившие тебя в себе?»

…До Максантариуса была белизна, белизна, белизна. Другие были. Но теперь они всего лишь разбитое окно в иные жизни…

Запах моря, женщина глядится в зеркало, убирает от глаз медные волосы. Вкус малины.

«А до того?»

…До чего?..

«Когда у тебя не было других. Или всегда были?»

Молчание. Горестная пустота.

…Не думаю… – прошептал он. – …Может быть, что-то было. Но не помню что. А может быть, всегда только ненужные, разрушенные другие…

Протянутые сквозь травы руки. Снова и снова. Золото под солнцем. Блестящая чернота и отраженное в ней лицо, которое никак не разглядеть, сколько бы ни ворошил свою память Решайе.

Это было почти… по-человечески. Такая грусть.

«Чего ты хочешь, Решайе?»

Долгое молчание. Я чувствовала, как зацепил его мой вопрос.

…Я хочу историю…

«Историю?»

…История – это доказательство, что существует нечто между жизнью и смертью Я так долго существую между. Я хочу… – Он пошарил в поисках нужного слова, не нашел. – …Я хочу чего-то настоящего. И хочу жизни или смерти – вместо того ничто, что между…

Я сморгнула удивление. Не знаю, чего я ждала от него, но только не желания смерти. Хотя разве бы я ее не желала, живи я, как он?

«У нас есть дело, – пробормотала я. – Надо показать им все, на что мы способны. И делать это надо очень осторожно. Но если ты мне поможешь, Решайе, я обещаю тебе историю. И я придумаю, как дать тебе смерть».

…Разве я могу тебе верить? Ты столько раз меня предавала…

Арена. Руки Макса касаются моего тела. И как я отрезала Решайе в доме Микова.

«Я не сумею доказать тебе, что не лгу. Придется просто мне довериться».

…Доверие!.. – с гадким смешком выплюнул Решайе. – …Люди так дорожат такими вещами. Верой без причины…

«Или тебе придется со мной схватиться, и победа будет за мной. Как тогда, в Трелле».

Хотя иногда я гадала: осталась ли победительницей? Или сделала то, чего хотел от меня Решайе либо какая-то его часть?

Долгое молчание.

«Выбор за тобой», – сказала я и плотно задернула занавес сознания.

Передо мной тоже был выбор.

Правда, я не выбирала войну за Зерита. Но пусть не все в моей власти, все же что-то решаю я.

Я хочу победить. И хочу победить быстро. Я всю жизнь выкрадывала малые осколки силы из жадных лап треллианских лордов. Я умею сложить из осколков что-то большее.

Я для того и создана.

Глава 10 Эф

– Что ты здесь делаешь?

Разбудивший меня голос наждаком прошелся по налитой болью голове.

Я с усилием разлепила веки. Шея болела. Щека лежала на черном шелке, поясницу свело, лицом я уткнулась в край кровати. Воспоминания расплывались в выпитом накануне спиртном.

Старая целительница презрительно смотрела на меня:

– Тебе здесь нечего делать.

– Я просил ее побыть со мной.

Голоса прозвучали совсем рядом, ясно, хоть и с хрипотцой от долгого молчания. Я заставила себя выпрямиться. Посмотрела на свою ладонь – ладонь, еще прикрывающую тонкие длинные пальцы. От его пальцев проследила глазами руку до плеча, увидела лицо… два зеленых глаза, внимательно взглянувшие на меня, прежде чем снова обратиться к целительнице.

Тот, Каменный.

Разом вернулась память. Я утонула в смущении. Отдернула руку, отшатнулась от кровати.

– Прости, я…

Но целительница круглыми глазами смотрела только на Каменного.

– Прости, я не хотела так скоро тебя будить. Тиирн пожелал увидеть тебя, как только очнешься. Позволь, я извещу. – Ее взгляд похолодел. – Твой отец не обрадуется, что ты была здесь. Советую удалиться, пока его нет.

Я отвела глаза.

Она торопливо вышла, оставив нас с Каменным в неловком молчании. Я с заметным усилием встала:

– Приношу извинения.

– Не за что. – Он бросил на меня странный взгляд. – Целительница сказала: «твой отец»…

Я скривилась. Иногда – чаще всего – проще, если об этом не знают.

– Значит, – спросил он, – я говорю с?..

– Нет. Тиирна – моя сестра, – слишком поспешно ответила я. – Я тебя оставлю.

Я повернулась к выходу.

– Погоди. Как твое имя?

Я остановилась, обернулась. За хриплым голосом только теперь заметила выговор Каменных, придававший словам странную мелодичность.

– Эф, – сказала я. – Эф Ай-Аллауф.

– Эф, – повторил он медленно, катая слово на языке, как глоток вина.