Дети победителей

Вход в двухэтажный храм, понятно, был с восточной стороны, и над храмом сиял полумесяц, символ ислама.

Мы зашли в мечеть и не встретили того милиционера, чему я был особенно рад.

В прихожей стояли ботинки, рядами. Мы тоже сняли обувь. Ахмед Магомедович тихо объяснил мне, что не мусульманам разрешается присутствовать здесь во время молитвы, но только на балконе второго этажа. Как и женщинам, для которых там есть специальный молельный зал. Тут я удивился: перед входом в православные храмы мне вообще никто никогда не говорил, кому и где быть во время молитвы. Впрочем, женщинам, вспомнил я, запрещается входить в алтарь.

По узкой лестнице мы поднялись на второй этаж. Да, я не был знатоком религий, хотя всегда относился к верующим с уважением, если, конечно, не считать зверского пионерского детства.

Слова «не мусульманам» и «женщинам» настолько поразили меня, что, глядя сверху на шерстяные носки молящихся, я только о них и думал. Эта загадка казалась сложнее бивалентности, которую мне так и не удалось преодолеть в средней школе.

Когда вышли из храма, я был поражен снова: невысокий человек внимательно рассматривал образец мусульманского зодчества XIX века. Любознательный ты наш, в капюшоне…

А в это время в казарменных условиях института, стоявшего напротив мечети, разрабатывались автоматизированные системы управления стратегическими ракетами с ядерными боеголовками и отказоустойчивые вычислительные системы; велись голографические исследования электронных приборов, изучались возможности увеличения эффективности двигателей внутреннего сгорания и совершенствовался стенд по утилизации твердотопливных ракетных двигателей. Кроме того, рассматривалось явление социальной напряженности в закрытых оборонных городках, чтобы позднее можно было успешно экстраполировать методики психологического расслабления на миллионные мегаполисы России.

На обратном пути мы зашли в редакцию, где фотокор снял Дадаева, а через три дня в «ПН» под рубрикой «Человек из горячей точки» вышел мой материал.

«Чеченский авторитет»

Человека, фотографию которого вы видите на этой странице, в конце декабря 1994 года задержала милиция.

На следующий день в редакцию позвонили и сообщили, что в Пермь с подозрительной миссией прибыл представитель генерала Джохара Дудаева, племянник крупного уголовного авторитета. Он был задержан сразу после того, как провел в нашем городе встречу представителей чеченской диаспоры. Через двенадцать часов его отпустили.

Я не знал ни фамилии, ни внешности этого человека. Не знал, с кем говорю по телефону, когда поиски все же увенчались успехом. Мы встретились с ним в холле одной из пермских гостиниц. Аккуратный, сдержанный человек не очень высокого роста, уверенный в себе и чрезвычайно спокойный.

Мы сидели с ним за столиком, пили чай, курили и разговаривали.

— Я слышал, что в Пермь прибыл представитель генерала Дудаева. Вы можете подтвердить или опровергнуть эту информацию?

— Прибыл, — осторожно ответил мой собеседник, — только не генерала Дудаева, а Чеченской Республики — так будет точнее.

Он хорошо владеет русским языком. А может быть, не только русским (и чеченским, разумеется). Может быть, еще какими-то языками владеет. Через несколько минут он сказал мне, что последняя его должность — заместитель министра безопасности Чеченской Республики.

Я не проверял его документы — это бесполезно. Я слышал, что чеченцы могут изготовить не только фальшивые авизо или доллары. Можно все подделать, кроме ума, который светится в каждой произнесенной человеком фразе.