Дети победителей(Роман-расследование)

В его поведении не чувствовалось сыскного азарта, что было обидно. Он вообще показался мне грустным, как конь в стойле. Я же говорил про уровень управления…

— Может быть, министерству стоит закрыть Центр, который ничего не знает, — быстро и демократично предложил я.

Хозяин папахи мрачно смотрел на меня и делал вид, что видит насквозь. Интересно, что чеченские командиры и российские полковники считают головные уборы из барашка обязательным элементом своей парадной формы. Что-то в этом есть родовое, тейповое, клановое.

Я пытался понять движущую силу интриги, в которую меня вовлекла профессия, но тайна ускользала, не шла в руки, уставшие от авторучек и хрустальных рюмок.

И я вернулся в редакцию.

В комнату вошла женщина невысокого роста, ладно скроенная, аккуратно одетая.

Она сидела напротив меня и рассказывала:

— Осенью моего сына забрали в армию… Вскоре я узнала, что он находится в военном городке, у Ростова-на-Дону. И что его полк должны отправить в Чечню… Я назанимала по знакомым денег и выехала туда. Поговорила с сыном, узнала, что с ним во взводе служит еще один пермяк, с которым мой Вовка подружился. Я попросила его позвать парня, будто бы угостить домашним. Потом посадила обоих в поезд и увезла в Пермь. Сейчас прячу их. Я не позволю, чтобы они стали чеченским черноземом…

Я молча, с восхищением слушал эту женщину, мать-героиню. Она одна пошла против государства.

— Что мне делать дальше? — спросила она.

— Ничего не делайте, — ответил я, — в прокуратуру не ходите, продолжайте прятать пацанов. Понятно, это мой частный совет. Лично я вас поддерживаю. Я подумал: если Бог есть, то ему, похоже, не до нас. Ну да ладно, Боже, обойдемся подножным кормом и подручными средствами. Тем более что я никогда не читал старинной художественной литературы, навязанной миру в качестве священного писания — от перечисления еврейских имен меня тянет в продолжительный сон. Как и от марксизма-зюганизма. Э-э, тут у нас черно-белые пары каждую пятницу продолжают класть цветы к подножию памятника Ленину около оперного театра, хотя большинство уже не знают, кто это такой — лысый, с вывернутой вперед рукой.

Из обзора

Генерал Алексей Ермолов.

«Ермолов всегда одинаков, всегда приятен, и вот странность: тех даже, кого не уважает, умеет к себе при-влечь…» (Грибоедов — Бегичеву). «Это сфинкс новейших времен…»

Алексей Ермолов: «Хочу, чтобы имя мое стерегло страхом наши границы крепче цепей и укреплений. Одна казнь сохранит сотни русских от гибели и тысячи мусульман от измены». «Я не отступлю от предпринятой мною системы стеснять злодеев всеми способами. Главнейший есть голод, и потому добиваюсь я иметь путь к долинам, где могут они обрабатывать землю и спасать стада свои… Голоду все подвержены, и он ведет к повиновению… Выбирайте любое — покорность или истребление ужасное… Я терпеть не могу беспорядков, а паче не люблю, что и самая каналья, каковы здешние горские народы, смеет противиться власти государя».

«Комсомольская правда», 1999 год.

* * *

Ермолов при штурме Праги получил из рук Суворова орден Св. Георгия, в Бородинском сражении отбил батарею Раевского. «Ермолов напоминает людей Святославова века: он всегда при сабле, всегда спит на плаще». «С солдатами он обращается как с братьями, дорожит каждой каплей их крови и во время экспедиций употребляет все меры, чтобы обеспечить успех с наименьшей потерей». «Батюшка Петрович и накормит, и напоит, и к ночлегу приведет, и напасть не даст».

Анатолий Приставкин. «Общая газета», 2000 год.

Вчера избили Славу Кандалова, а не меня, что было бы вполне возможно, даже логично, как утверждал мой личный метод интуитивного прогнозирования.

Слава сидел в углу и рассказывал, как все происходило.