Дети победителей(Роман-расследование)

Лешка смотался раньше меня, как всегда. Я сидел и смотрел, как Саша Некрасов играет: незаметно переходят пальцы по струнам, ничего лишнего. Они с Женькой вообще эффективно используют гитару. Матвеев рассказывал, как ругал Некрасова за выпивку на работе и как Саша ему ответил: «Я и пьяный играю лучше тебя». Матвеев рассказывал и довольно смеялся при этом. Ну, Некрасов вообще классика. Продал машину, чтобы купить первый компьютер, как только ПК появились. Изучил досконально, засыпал у монитора.

Редко, но и в пермских барах случаются клиенты, которые что-то понимают в жизни. Однажды ансамблю надо было уезжать на выступление в другой город — машина ждала у входа. Зашел мужик, послушал игру, дал тысячу рублей, послушал — еще дал тысячу. Сидит, слушает… «Может быть, к черту гастроли?» — мелькнула мысль. Но нет, поехали.

Остальные говорят: «Давайте, ребята, сыграйте, давайте!» — «Давайте-давайте», — отвечают мои музыканты, имея в виду деньги и ценностное равновесие.

А недавно с одним клиентом эпилептический припадок случился: Женя держал мужика за голову, а Юра засовывал между зубов барабанную палочку. Была музыка…

Уходя, я слышал, как ворчал Саша Некрасов: «Да не лезьте вы со своими стаканами. Кто там заказывал Гершвина? Давайте-давайте, восстанавливайте равновесие, а то на ногах едва держитесь, уважаемый».

В тот вечер, 23 февраля, я, кажется, шел по улице и читал стихи:

«В твоих киосках и такси мне не дадут — сочтут за труд… Тебе дадут — ты попроси, спроси, куда они берут? И ты оставил бы следы в каком-нибудь Афганистане, но разве знаешь ты, кто ты? И что ты знаешь об Афгане… Пускай поэта пуля ранит, но он не туз для пистолета, хотя не он воспел в романе вино Клико или Моэта. Не матерись — ты не в театре, подвинься и налей вина напарнику по школьной парте, стоявшей слева — у окна. Мы проиграли, мы в азарте спустили лиру королей, осталось по козырной карте, точней сказать, по сто рублей. Нам не хватило фонарей, чтобы найти последний кров. Налей, напарник, не жалей свою рябиновую кровь. На землю золотых крестов спустилась бережная ночь, но никому не хватит слов, чтоб даже ближнему помочь. Стихами душу не морочь, не говоря о песне той, умчавшейся на крыльях прочь, с воздушно-транспортной звездой».

Помню, шел по улице, держа кроличью шапку в руке, небритый и пьяный. Не помню, Господи, как добрался домой.

Из обзора

Бранное житье.

Железом и кровью создаются царства, подобно тому, как в муках рождается человек». «В Европе не дадут нам ни шагу без боя, а в Азии целые царства к нашим услугам», — утверждал Ермолов. Для него порядок был синонимом прогресса. Порядок: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись», «Лучше от Терека до Сунжи оставлю пустынные степи, нежели в тылу укреплений наших потерплю разбои».

Журнал «Родина», 1994 год.

Основателем и первым директором пермского конезавода № 9 был Виталий Петрович Лямин. Незадолго до своей кончины он передал Раисе Григорьевне Соколовой, жене своего преемника, пятьдесят общих тетрадей. Это были рукописные воспоминания Якова Бутовича — знаменитого дореволюционного коннозаводчика. «Это не для Александра Васильевича, — сказал он, — это для Андрея». Надо думать, Лямин понимал, что Соколов-старший — человек внешнего действия, экстраверт, которому недосуг будет читать, вникать в профессиональную и литературную ценность рукописи. А самое главное, время Бутовича еще не подошло. Лямин надеялся, что Андрею, сыну Соколовых, повезет больше.