Дети победителей(Роман-расследование)

Когда-то он занял первое место на соревнованиях в Вологде. В так называемом футуристическом классе авиамоделей. Надо было быстрее и оригинальнее других сделать из бумаги, используя ножницы и клей, копию самолета будущего, способную взлететь с помощью резиновой катапульты. Он победил, потому что никогда не пренебрегал мелочами.

— Что же ты делаешь в свободное время на компьютере?

— Рисую, — ответил он с почти незаметной улыбкой.

— Рисуешь? — удивился я.

— Ну черчу, — уточнил он.

— А что чертишь? — не унимался я.

— Конструкцию модели, — вежливо произнес он.

— Самолета? — совсем обнаглел я.

— Да, — кратко закончил он разговор.

— А какого? — не смог я заткнуться.

— Настоящего, — не выдержал Роман и добавил после паузы: — Из будущего времени…

После этого я добился своего — Демьянов в нескольких словах рассказал мне о свей задумке.

«Я вынес идею из индийских сказок», — объяснил он мне собственную смелость. И попросил никому не рассказывать об этой научной фантастике.

И я, как видите, сдержал слово. Я раскрою читателям другую тайну Романа: на самом деле, оказывается, Демьянов вовсе не инженер, а агент с инопланетного космического корабля. Вы мне не верите? Понятно. Тогда к чему вам чужие тайны?

Моя зарплата за месяц составила столько, что при сильном желании смог бы купить себе тридцать буханок хлеба и столько же пакетов молока. В бухгалтерии я попросил дать мне подшивку газеты с материалами, расписанными редактором — кому за какой текст сколько причиталось, на его пристальный взгляд. Зарисовка о технике компании была перечеркнута жирным крестом.

В кабинет редактора я не вошел, а ворвался, как чеченский бандит. Олег Владимирович Пантелеев меня ждал. Так мне показалось.

— Почему вчера не вышло интервью с директором? — спросил я.

— Потому что он не подписал текст, который ты ему переслал факсом.

— Что этому уроду не понравилось?

— Все, а особенно твой вопрос о жесткой кадровой политике — так он объяснил по телефону.

— Хорошо, почему не оплачен мой материал о технике компании?

— Потому что он директору тоже не понравился.

— При чем тут директор, когда я договаривался о нем с тобой, ты этот текст принимал…

— Мне понравился, а ему — нет. Ты не согласовал рекламный материал с директором!

— Ты забыл, — заорал я, — что он должен был быть оплачен как обыкновенный материал, а не рекламный? Как я понимаю, сделка была бартерной — они обещали обзор нашей газеты!

— Это тебе в качестве санкции — ты расстроил наши отношения с компанией! Кроме того, ты здорово навредил самому Демьянову…

— Как это? — изумился я.

— Его уволили.

— За что?

— За твои слова о том, что техник, работая в телекомпании, занимается благотворительностью, если судить по зарплате…

Я все понял — я понял смысл сказанного, а суть происшедшего доходила дольше, секунд пять. Плечи опустились от усталости: в любой сфере деятельности, в любой корпорации, организации, банде России царят одни и те же нравы, правила, уставы, будто списанные с негласного закона зоны особого режима.

— Где приказ о наказании? Почему не оплачен еще один материал — «Последняя зачистка в Гехи»?

— Потому что он подписан Александром Бобровым, а не тобой…

— Ты что, идиот? Неужели ты думаешь, что молодой следователь прокуратуры может написать такой текст? Ты отлично знал, кто автор! Ты решил сделать так, чтобы я ушел из редакции. Правильно я говорю?

Конечно, я хлопнул дверью. Мой редактор всегда гордился тем, что в его семье не было коммунистов, уголовников и евреев. Однако сам-то в партии побывал — пролез…

Но я был без денег, без должности, без квартиры. Вот это жизнь — ни любви, ни благодарности. И что мне, Господи, делать, если я оптимист — человек, у которого нет выбора?