Дети победителей(Роман-расследование)

Ну и, как водится, не сложились у коммерсанта отношения с государственной властью. Первой ласточкой было задержание его машин с товаром на менделеевской дороге по пути в Кудымкар. Груз — мешки с сахаром — был изъят. После этого арендодатель помещения для магазина потребовал деньги вперед за целый год. В конце концов, Дадаев не выдержал — и в разговоре с одним из чиновников проявил свой вспыльчивый характер. Тут же последовало задержание и взятие под стражу неблагонадежного гостя.

Из камеры Ахмед выбрался вполне законным путем — по требованию прокурора. И больше его в наших краях не видели. Земляки-чеченцы распродали последние товары из его магазина. Ничего от Ахмеда более не осталось на нашей земле, кроме кавказских легенд и слухов. Кудымкарцы до сих пор называют его аферистом и проходимцем.

Николай Сизов».

— Ну и что интересного в этом материале? — не выдержал я. — Слабый текст. Я нигде не говорил, что он родственник генерала Дудаева. Не дали человеку открыть производство, закрыли магазин да еще посадили в изолятор. Темные люди, необразованные коми-взяточники…

— Да? Вы обратили внимание на фразу — «Ничего… не осталось на нашей земле…»?

— Есть такая. Ну и что?

— На земле не осталось, зато осталось в земле… — робко улыбнулся полковник, не скрывая многозначительного взгляда.

— Что вы хотите этим сказать?

— В земле огорода, где жил Ахмед, обнаружен труп… Как выяснилось, это труп его гражданской жены, коми-пермячки по национальности. Есть версия, что он убил ее…

Наступила пауза. Я медленно соображал, что же мне ответить навязчивому стукачу. Возможно, он говорил правду. Более меня поразил тот факт, что женщина была пермячкой.

— Так почему вы, органы, не посадили его за это? — мрачно спросил я. — Зачем ждали так долго?

— Нашли недавно.

— Так добавьте ему срок!

— Его в зоне нет.

— Что? Сбежал?

— Что вы, ведь уже прошло два с половиной года… То есть половина срока. Получил условно-досрочное освобождение, по суду, за примерное поведение. Вы меня понимаете? Теперь где-то ходит по нашим темным улицам. Ищет будущих жертв, злодей наш… Мечтаю еще раз увидеть его в тюремной камере, у параши.

— Ну, это вряд ли. Если он на меня и выйдет, я вам не позвоню.

— Интересно, почему?

— Потому что меня не волнует масть бандита, — ответил я и встал, упершись в столешницу костяшками рук, — вы свободны.

— Ну-у, — угрожающе протянул Лесовский, — не прощаюсь, мы еще встретимся.

Кстати, о масти. На заборе у художественной галереи появилась надпись, сделанная голубой краской, о нетрадиционной ориентации известного пермского олигарха, моего знакомого.

Я не поверил информации об УДО Дадаева. Но что-то меня задело, когда я услышал о трупе в огороде… И только вечером, с сигаретой на кухне, я понял: меня задело то, что я не удивился этому факту.

Из обзора

Капитан военной разведки: «Каждый день самолеты чеченским добром загружаются. И все — МВД».

Омоновец: «Ну вычистим мы их с кровью из села, и что? Боевики как ртуть: выдавим из одного села, они в другое».

Ополченец: «Чего нам переживать? Устал воевать, поезжай в город — отдохни. Сюда никто не доберется. Еды хватает. Пока в Чечне российские войска, недостатка в ней не будет. В оружии тем более».

«Общая газета», май 1995 года.

На следующий день «Паша — 200 процентов» вышел с красными глазами.

Работа Ирины Каслинской…

Даже я содрогнулся, когда увидел его лысую голову, светившуюся изнутри пламенем чеченского Аида. Как на неудачной цветной фотографии. Или удачной… В зависимости от того, кто рассматривал этот портрет — в популярной пермской газете «Централ». Голубоватый снимок с красными вампирскими глазами.