Дети подземелья

— Дим, серьезно, не ходи, — Рома тоже не смог молча наблюдать за действиями своего друга. Все это время работая в госпитале, он чувствовал себя виноватым за то, что теперь за него рискует Дмитрий. А ведь он, Рома, даже не пытался подняться на поверхность. Устроился работать в безопасное место, в то время как остальные солдаты продолжали эвакуировать с поверхности людей. Суворов по-прежнему посещал тренировки, но ни о каком уважении со стороны солдат речи быть не могло. В душе парень сильно переживал из-за своего положения. Иван, да что там Иван, даже Дмитрий, которого все называли не иначе как мажором, поднимался на поверхность вместе с группой, а он, Рома, сидит внизу, как хилая девица, и лишь меняет раненым повязки. Все чаще парень задумывался о том, что нужно наплевать на слова друзей и присоединиться к группе Алексея Ермакова. Можно даже не сообщать Диме и Ивану, а просто взять и сделать то, что должен. Сейчас его даже забавляла собственная решимость. Правду говорят: бойся своих желаний. Рома до последнего не хотел подниматься на поверхность, но, едва получив эту возможность, тут же понял, что таким образом автоматически сделался трусом в собственных глазах. А ведь в детдоме он не боялся: как и остальные, убегал с территории интерната, дрался до разбитых костяшек и утаскивал из магазинов разную мелочь. Неужели сейчас что-то должно было измениться?

На уговоры своих друзей Дмитрий особо не реагировал. Он лучше других понимал, что ждет его на поверхности, а подобные дискуссии лишь еще больше нервировали его. Договориться с Полковником по-хорошему, без применения внушения, ему не удавалось. А, если использовать способности, то уже через два часа военный снова попытается отправить его наверх, когда у Лескова будет еще меньше шансов на то, что вражеские роботы его не тронут. Просить помощи у Альберта тоже было бессмысленно — он не влиял на разработку стратегии. Оставался только Константин. Новость о том, что он перешел на Адмиралтейскую, несколько порадовала Лескова. Было бы неплохо заручиться поддержкой этого ученого. Возможно даже, именно Морозов сумеет повлиять на Полковника куда сильнее, чем внушение Дмитрия, и военный наконец перестанет рисковать жизнью своего самого нелюбимого подчиненного.

Морозов как раз заканчивал обустраивать свой новый кабинет, когда Лесков к нему постучался.

— Ну как там мой Рекс? Надеюсь, ты его не обижаешь? — с ходу поинтересовался ученый, широко улыбнувшись. Он был искренне рад видеть первого человека, который не обвиняет его в помощи «процветающему».

— Отличный робот, — Дмитрий улыбнулся в ответ и приблизился к Морозову, чтобы обменяться рукопожатиями. — Я как раз зашел, чтобы поблагодарить вас за помощь.

— Заканчивай с этими «выканьями», — добродушно пробурчал Константин, пожимая Лескову руку. Затем он сел за стол и жестом указал Дмитрию на свободное кресло. — И с этими благодарностями тоже заканчивай. Мы в одной лодке, должны друг другу помогать.

Откинувшись на спинку кресла, мужчина продолжил:

— А мне здесь даже больше нравится. И кабинет просторнее, и не надо на четвертый этаж каждый раз тащиться. И своя личная комната отдыха есть. Я бы пошутил, что есть куда женщин водить, но не буду.

Последняя фраза заставила Константина несколько смутиться. Иногда ему хотелось выразиться как-то по-крутому что ли, но в душе, произнося подобное, мужчина вечно чувствовал себя неловко. С представительницами противоположного пола у него никогда не клеилось, а самые долгие отношения длились три недели. Единственная женщина, которая всегда его любила, была его мама.

— Надеюсь, вам… извини, тебе… не слишком досталось за наше своеволие? — спросил Дмитрий, опустившись в кресло.

— Ну разве может от начальства «достаться»? — улыбнулся Константин. — «Достается», Дима, в первую очередь от жизни, от собственной глупости, от любимых людей. А начальство это так — проходное. Сегодня есть, завтра нет. Надо самому себе быть начальством: уметь хвалить себя за дело и критиковать себя тоже за дело. Только тогда будет что-то получаться. Ты мне лучше скажи, сколько машин ты деактивировал за последнюю вылазку?

— Немного. Всего двадцать восемь.

— Ты хотел сказать ЕЩЕ двадцать восемь! — ответил Морозов, а затем задумчиво добавил, — это же сколько собачьих кличек придется придумать!

Но вот его взгляд задержался на костюме Дмитрия.

— А ты чего, опять на вылазку собрался? — улыбка немедленно сошла с губ Константина.

— Это не я «собрался», — Лесков усмехнулся.

— Так не ходи! Не расстреляют же они тебя в самом деле!

— Не факт.

От этих слов Константин переменился в лице.

— Я же с ним еще перед твоей прошлой вылазкой разговаривал. И позапрошлой! Нельзя больше рисковать.

— Видимо, Полковник считает, что, если бы он тебя послушался, мы бы потеряли почти сотню бесплатных роботов, — усмехнулся Дмитрий. — Забавно получается…

— Что именно?

— Сначала я просил тебя посодействовать мне в моей прогулке наверх, а теперь прошу уговорить Полковника оставить меня внизу.

— Он думает, что «процветающие» еще не спохватились.