Дети Понедельника

- И нечего улыбаться! У меня трагедия… почти… А она хихикает! Как же, все-таки, не вовремя все получилось! Закон подлости: сначала засунули куда-то к черту на кулички, а как только мне там понравилось, забрали назад! Я просто в ярости! И теперь не знаю, как с ним встретиться? Не хочется же навязываться, понимаешь? Ой, да ничего ты не понимаешь, иначе бы не ухмылялась! - Лина на мгновение замолчала. - И имя такое красивое! А глаза - серые. В них и утонуть не страшно… Я вот думаю, в его личном деле, наверное, есть фотка, может, ее присвоить?

- Не стоит, - раздался ответный шепот Майи. - Видела я его фотку - у него там такой вид, будто он не меньше часа ждал, когда же вылетит птичка! А вылетел птеродактиль…

- Жалко… Хотелось бы… Слушай, а может…

Что "может", Майе не суждено было услышать. Оказавшись невольным слушателем Лининых излияний, Шеллерман злился все больше и больше. Почему его так раздражала эта вполне невинная тема, он сам не смог бы сказать, но раздражала безумно! Профессор резко развернулся к подружкам и прошипел:

- У вас недостаточно работы, раз вы позволяете себе тратить время на такие разговоры?! В таком случае я могу позаботиться о том, чтобы обязанностей у вас стало больше!

- Но, профессор, - заикнулась было Лина.

Однако профессора, что называется, понесло.

- И никаких "но"! - рыкнул Шеллерман. Он поднялся, нависая над обеими, словно мрачная тень, и с издевкой продолжил. - Я понимаю, что ваши любовные проблемы важнее, чем ваши обязанности, но все же, не могли бы вы хоть иногда уделять немного времени последним? А беседы о сердечных переживаниях откладывать хотя бы до обеда? Извольте заниматься делом! - отчеканил он напоследок. - И молчать!

Профессор напрасно думал, что на этом все закончится. С каждым его словом выражение лица Лины становилось все менее растерянным и все более злым. Услышав приказ начальства замолчать, она взлетела с места, как петарда:

- Вам, профессор, самому неплохо было бы научиться иногда держать язык за зубами! И помалкивать!

- Что-о-о-о-о?! - побелевший от ярости профессор угрожающе шагнул к ней.

Но Лина и не думала тушеваться:

- Именно то, что Вы слышали, профессор! Я, между прочим, не с Вами разговаривала! А подслушивать чужие разговоры нехорошо! А вмешиваться в них - тем более! А сейчас, если хотите знать, как раз обед! И он будет продолжаться еще восемь минут! Так что я могу болтать с кем хочу и о чем хочу, вот так! А если Вам не нравится, как я работаю, то делайте все сами!

Она смерила Шеллермана презрительным взглядом, демонстративно повернулась к нему спиной и направилась к своему столу, гордо задрав нос. Шеллерман тупо смотрел ей вслед, беззвучно открывая рот и впервые за много лет не зная, что сказать. Он не сразу сообразил, что Майя обратилась к нему с каким-то вопросом. Профессор услышал ее лишь тогда, когда она вкрадчиво поинтересовалась:

- Что с Вами, профессор? Язык проглотили?

Лопнуть от злости Шеллерману помешала со стуком распахнувшаяся дверь. В дверном проеме торжественно воздвиглась Брумгильда Леонардовна собственной персоной. Выглядела она, как всегда, ошеломляюще. Непонятного цвета волосы торчали дыбом, как иголки дикобраза. Грязноватое платье с глубоким декольте и разрезами до бедра со всех сторон было ярко-алого цвета, босоножки на высоченной платформе - кислотно-зеленого. Ее длинные ногти отливали сиреневым в тон браслету из бусин размером в грецкий орех каждая; тени на веках оказались голубыми, румяна - оранжевыми, а губная помада - темно-вишневой. Коллеги разглядывали ее с различной степенью недоумения. Профессор услышал, как Майя за его спиной страдальчески пискнула и пробормотала:

- Цветовая шизофрения…

Леопёрдовна, шагнув через порог, радостно просипела:

- Здра-а-асьте вам! Соскучились, небось, негодяйчики?! Ну-ка, сознавайтесь, кого тут, ешкин кот, перевоспитывать надо?

Сотрудники восприняли шутку кисло, на что Леопёрдовна не обратила внимания. Профессор МакДугл умело скрыла неодобрение и вежливо отозвалась:

- Добрый день, Брумгильда Леонардовна! Вы к нам по делу или просто в гости?

- По делу, ясен хрен! - энергично ответила Леопёрдовна. - Бункерок наш, чтоб ему репнуться, уж больно незаметен, студенты, мать их через копыто, жалуются. Найти не могут, дебилы убогие, по шесть часов по лесу блукают! Так что решение принято его того… покрасить! А вы что подумали?

- Покрасить? - с сомнением проговорила МакДугл, подозрительно рассматривая лучащуюся энтузиазмом физиономию главной академической воспитательницы. - Но ведь бункер, если не ошибаюсь, покрыт дерном? Вы что, траву собираетесь красить?

- Уже не покрыт! Мы дерн этот, едри его налево, сдернули! Красить будем кирпичи! Краску и пульверизаторы закупили уже, теперь добровольцы нужны, присмотреть за всем. Ну, граждане алкоголики, дебоширы, тунеядцы! Кто хочет сегодня поработать?

- Может быть, мне поехать? - с невинным видом предложила Лина.

Заметив огонек интереса в ее глазах, Шеллерман тут же увидел свой шанс слегка отыграться за недавнюю сцену. Мысленно похвалив себя за сообразительность, он сурово сообщил: