Дети пространства

Парня он узнал сразу — Карл Кроппке, бывший аспирант Шварцвассера. Девушка тоже показалась смутно знакомой. Ах да, это же та самая Лада, подруга детства Мары, с которой та знакомила его полгода назад.

Встретить земляка на расстоянии тридцати семи световых лет от дома всегда приятно. Поэтому не прошло и пяти минут, как Анджей, Карл и Лада разместились за столиком какого-то небольшого кафе и стали обсуждать, у кого есть какие новости с Земли.

— Мара и Ким наконец закончили свою академию, — похвасталась Лада. — А то прямо обидно — у меня уже шестой скачок в роли полноправного штурмана, а они всё ещё числятся курсантами. Буквально вчера пришло письмо: Мара теперь старший артиллерист на «Орельяне», а Ким — командир роя на «Истомине». Представьте себе, Ким замутил роман по переписке с одной девчонкой с Марса, потом вытащил её в Клавиус, а в итоге, похоже, в Порт-Шамбале появился штатский экотехник.

— Эту девчонку, случайно, не Труди зовут? — поинтересовался Анджей.

— Мара пишет — Гертруда Карпентер. И что она аниматор-любитель и сняла фильм про солнечные парусники, который наделал на Земле куда больше шуму, чем пение Андреа Фаррани в Венской опере. А теперь там закрутилась какая-то странная и экономически необъяснимая история с тем, чтобы реализовать эти парусники в металле.

— Повесть о том, как одна вовремя выпитая чашка чаю может изменить историю двух планет, — рассмеялся Анджей. — Но лучше я не буду её писать, а то ещё скажут, что я хочу приписать себе все заслуги Труди, Кима, и кто там ещё участвовал в этой эпопее. А про себя Мара что пишет, кроме должности?

— У неё вроде всё в порядке. Ещё до ухода эскадры у неё был роман с лейтенантом Фицроем, который теперь командир «Орельяны», и, по-моему, они продолжили с того места, на котором остановились, — Лада хихикнула. — Только не думаю, что ей будет легко. Вон Карл знает — хотя я всего лишь третий пилот, ему уже приходилось вытаскивать меня из кошмара. А у командира боевого корабля куда больше ситуаций, после которых с криком просыпаешься по ночам.

Анджей стиснул зубы и постарался не показать, что эта новость его задела. В конце концов, Мара с самого начала предупредила, что не может обещать долгосрочных отношений. Да и сам он тоже не хранил ей верность. Ладно девушки из скэттера — но Ильма…

А Лада ничего не замечала и смотрела только на Карла. Для неё проблемы любви внутри экипажа были своим личным вопросом, а Мара — всего лишь примером, на котором их можно обсудить. К счастью, Карл был более внимателен и сменил тему:

— А ты надолго здесь? Или ещё куда собираешься?

— По-хорошему, мне пора возвращаться на Землю.

— Давай к нам. Мы тут не успели войти в систему, как нам стали предлагать фрахт на Землю. Но свободные пассажирские места пока есть.

— Беда в том, что мне ещё надо заработать денег на билет. Билет под другую звезду стоит примерно десять тысяч лемуриков, а у меня на счету едва пятьсот.

— Твоими репортажами зачитывается и засматривается вся Земля, а у тебя нет денег? — удивился Карл. — Как так может быть?

— Так на Земле-то у меня деньги имеются. Но что толку от них здесь? Капитан Ставраки поменял мне на лемурики те тускубы, которыми меня щедро снабдила Мара на Марсе, ну а здесь весь мой доход — только месячная зарплата рабочего этнографической экспедиции. По ставке двести лемуриков.

— А что, бывают такие маленькие ставки? — ахнула Лада.

— Здесь ещё и не то бывает. В скэттере мне приходилось видеть целые общины, которые за год не зарабатывают и полсотни лемуриков на всех. Едят то, что сами выращивают, одеваются в то, что сами сделали, Сетью не пользуются.

— Как ты думаешь, Лада, возьмёт мастер пассажира с оплатой в порту прибытия? — спросил Карл.

— Конечно, возьмёт, — энергично кивнула Лада. — Тем более на Землю. Там же всю стоимость билета можно потратить на земную экзотику, которую потом с руками оторвут под любой из сорока семи других звёзд. А ремонт перед рейсом нам сейчас не нужен, два скачка назад ремонтировались.

Так определилась судьба Анджея на ближайший месяц. Предстояло возвращение на Землю. На ту самую Землю, которая ещё год назад была для него всем миром — а теперь стала лишь одним из миров.