Дети пространства

Вся эта гора вещей при ускорении метр в секунду за секунду вела себя совершенно непривычно, и если бы не помощь Лады, Карл вряд ли протащил бы её несколько метров до перехода на жилую палубу, не рассыпав. Работать в невесомости его худо-бедно научили, а вот погрузочно-разгрузочным работам при гравитации меньше лунной — нет.

К тому же гравитация в основном корпусе была направлена точно к хвосту корабля. Карл уже как-то привык, что «Марианна» — это такой большой гидросамолёт, и низ у него там, где реданы. А теперь низ внезапно стал там, где машинное отделение. Это ж, сменившись с вахты, придётся больше полусотни метров карабкаться вверх из машинного к входу на жилую палубу…

— Теперь подожди, — сказала Лада, когда Карл уже порывался сунуться в первую попавшуюся переходную трубу. — Дождись, пока мимо нас поедет четвёртый переход — он ближе всего к нашим каютам.

И было ещё десять тысяч мелочей, которые необходимо знать, чтобы превратить тканевую выгородку внутри надувного бублика в комфортабельное жилье, в котором и проходит большая часть жизни торгфлотовского космонавта. Например, маленький гонг, подвешенный около двери. Стучать-то в надувную дверь невозможно, а вламываться без приглашения — неприлично, поэтому на всех дверях кают висели колокольчики или гонги.

Пока происходила расстановка мебели, Карл задал совершенно не относящийся к делу вопрос:

— Слушай, а почему у кота такое англосаксонское имя — Линкси? У вас вроде почти весь экипаж русский, и на корабле разговаривают по-русски, а кота назвали не Barsik и не Scharik, а Lynxy.

— Насчёт того, что весь экипаж русский, это ты зря. Если уж на то пошло, все мы тут не более русские, чем Нейл Армстронг шотландец — наши предки уже больше века как не живут на Земле. Язык Торгфлота — да, почему-то получился русским. Говорят, на заре Экспансии были и англоязычные корабли, и даже испаноязычные, но постепенно перевелись. А вот в колониях могут быть поселения с преобладанием почти любого земного языка. Но даже в этом смысле у нас тут русская только Алина, она выросла в бентосной семье и попала в нектон только в возрасте подмастерья. Я, Афанасьич, мастер и Герхард — потомственный нектон. А Линкси — он вообще Торвальдыча кот. Торвальдыч страшно гордился своими викингскими предками и своим родным исландским языком, это у него хобби такое было.

Сочетание вполне германского имени Торвальд с русским суффиксом окончательно запутало Карла, и он потребовал объяснений.

— Служил до недавнего времени на «Марианне» стармех Гуннар Торвальдсон. Прадед его был родом из Исландии. А у исландцев -сон — это не фамилия, как у англосаксов, а больше похоже на русское отчество, поэтому на флоте он быстро стал Гуннар Торвальдыч. Когда я пришла на «Марианну», ему было уже больше трех гигасекунд. Мощный старик, живая история Торгфлота. И ещё художник. Видел, как стены в кают-компании расписаны под джунгли? Его работа, — Лада потупила взгляд. — Только он умер в предыдущем рейсе, который Толиман — Солнце. Гиперскачок — довольно большая нагрузка на организм, и у стариков сердце часто не выдерживает именно в момент скачка. Думаешь, почему нам срочно понадобился механик в Солнечной Системе? Взлетали с Мира Толимана — было три механика, пришли на Землю — два.

Карл уже привычно пересчитал гигасекунды в земные годы.

— И кто ж его выпустил в рейс, старика за девяносто со слабым сердцем?

— А кто его остановит? Ты пойми, мы же спейсиане. Мы здесь дома. А там, — она махнула рукой куда-то в сторону стены, что должно было означать уплывающую вдаль Землю, — только гости. Нельзя лишать человека смысла жизни лишь ради того, чтобы растянуть эту жизнь на пару лишних лет.

В этот момент в незакрытую дверь просочились двое юнг с маленьким компрессором в руках, воткнули его в розетку и быстро накачали кровать, кресло, межкаютные перегородки и выходившую в коридор стенку.

— Эти стенки не просто так, — пояснила Лада. — Там внутри какая-то хитрая система ячеек, так что, если накачать их воздухом, они становятся звуконепроницаемыми. А если стравить воздух — совсем плоские и не мешают складывать палубу.

Карл критически осмотрел каюту и всё же остался не очень доволен ею. Как-то пусто, никакой индивидуальности.

— Ничего, — усмехнулась Лада, правильно расшифровав его выражение лица. — Каких-то несколько рейсов, и забьёшь свою нору всякой ерундой. Хочешь, загляни ко мне. У меня это всего второй рейс на «Марианне»…

В каюте у Лады царил полнейший беспорядок. Мебель уже была накачана, чехол для одежды подвешен, но на кровати валялась куча всяких тряпок, а на столе лежал раскрытый чемодан. Зато на стене красовался огромный, где-то полтора на два метра, вид морского залива. Похоже, это была фотография, каким-то образом отпечатанная прямо на гибкой внешней стене жилой палубы.

— Ой, я и забыла, что ещё не всё в порядок привела! — смутилась Лада. — Ну ничего, зато сейчас попрошу тебя помочь. Ты же выше меня на пятнадцать сантиметров.