Дети против волшебников

— Это что за монумент юным пионерам? — Царицын уставился на странный памятник посреди газона. В центре возвышалась статуя уже знакомого Ване очкарика с холодным лицом, только на этот раз очкарик стоял будто пригорюнившись. А перед ним замерла на коленях бронзовая девушка с распущенными волосами. Вся её фигура изображала почтительное преклонение, словно очкарик был вечным огнём или каким-нибудь языческим идолом. Вокруг двух статуй громоздились крупные, в рост человека, валуны.

— Скульптурная группа под названием «Дай списать, ботаник!» — прокомментировал ироничный Царицын.

— Ты что такое говоришь, Ваня? — поразилась Еропкина. — Это же знаменитая сцена из книги «Юный волшебник Гарри и Надсмотрщики Мрака»! Видишь, Гарри грустит по погибшим родителям, а Гермиома Грейнджер преклоняется перед его чувствами.

— А кто родителей-то прикончил? — сощурился Ваня, глядя на каменное очкастое лицо. Глядя на скульптуру, он честно постарался проникнуться жалостью к ушастому батану, потерявшему предков. Но почему-то не удавалось. Слишком взгляд у батана был самодовольный и… немного плотоядный.

— Нельзя быть таким безграмотным, — улыбнулась Надинька. — Родителей Гарри убил самый страшный демон на Земле, которого зовут герцог Моргиавола. Но Гарри выжил, ибо папа и мама наложили на своего сына Гарри заклятие мстителя. Это значит, что мальчик не умрёт, пока не отомстит за родителей. И теперь каждый год тёмный дюк Моргиавола в разных обличьях приходит в замок Мерлина, чтобы уничтожить Гарри.

— Ну, и как успехи? — Иванушке стало даже интересно.

— Великий Гарри каждый год даёт отпор страшному демону, — гордо сказала Надинька. — Поэтому Гарри все любят. Он — великий мститель. Он — идеал.

— Погодите, — Царицын немного удивился. — Этот Гарри, наверное, помогает беззащитным? Великодушно прощает своих обидчиков? Утешает несправедливо обиженных? Почему его считают идеалом?

— Как почему? — изумилась девочка. — Потому что только Гарри может защитить всех остальных от герцога Моргиаволы! Поэтому он идеал. А Вы, Иванушка, — темнота сибирская!

И она расхохоталась, точно колокольчики рассыпались.

Наконец подуставших от беготни по корпусам и вконец обалдевших первокурсников привели обратно в «Тхе Халль оф Дестину», как прозвал его Петруша Тихогромов.

На этот раз детей встречало целое созвездие профессоров. На высоком подиуме в широких креслах из слоновой кости сидели те, о ком юные читатели книжек про волшебников привыкли говорить восторженным шёпотом: профессор Колфер Фост, доктор Артемиус Кальяни, тучный Феофрасто Феофраст в костюме гранда. Рядом — бледный и чуткий, точно обнажённый нерв Войцех Шпека, безудержная Карлотта фон Холь и другие.

На трибуну поднялась торжественная профессор Мак-Нагайна, бессменный декан факультета Моргнетиль.

— Дети!..

Шёпот в толпе первокурсников умер, и стало слышно, как падают золотые песчинки в огромных часах на стене.

— Настало время разделить вашу толпу по факультетам. Сейчас мы огласим результаты сортировки. Но сначала я представлю тех, кто примет вас под своё крыло.

Она обернулась к подиуму, чтобы представить детям тех великих волшебников, о которых дети и так уже предостаточно знали из книг.

— Профессор наступательной магии Колфер Фост, декан факультета Гриммельсгаузен! — пролаяла профессор Мак-Нагайна, и под гром факультетского гимна с потолка спустился на чёрно-зелёной ленте огромный герб с ночным крылатым ящером на зелёном фоне, напоминавшем цвет радарного монитора.

— Профессор комплексного очарования Района аль-Рахамма, декан факультета Венусиомнис! — провозгласила Мак-Нагайна, и сверху медленно поплыл оранжево-розовый герб с алыми львицами и трёхконечными звёздами, до смешного похожими на значки радиации.

— Профессор прикладной магии Кохан Кош, декан факультета Агациферус, — объявила Мак-Нагайна под рёв оркестра, и все увидели, как спустился, подрагивая, оловянный гербовый червь на серебристых с просинью полотнищах.

Так, один за другим поднимались с места именитые маги и волшебницы во фраках и вечерних платьях, и вот уже двенадцать гербов опущены на цветных лентах, остаётся спустить последний, тринадцатый.

— И наконец, меня вы знаете. Для тех, кто прибыл к нам позже, повторяю, — меня зовут Йенна Мак-Нагайна, я профессор фундаментального ведовства и занимаю должность декана факультета…

Последние слова потонули в восторженном гуле. Крылатый сфинкс Моргнетиля, горделивый и яростный, спустился из-под купола на чёрно-жёлто-вишнёвых лентах.

— Ну а теперь вы узнаете, с каким из факультетов будет отныне навеки связана судьба каждого из вас, — ощерилась Мак-Нагайна и распахнула свой белый журнал.