Дети радуги

Николай Иванович Сладков Дети радуги

Н.СЛАДКОВ

Дети радуги

РАССКАЗЫ

ДЛЯ СТАРШЕГО ДОШКОЛЬНОГО ВОЗРАСТА

МОСКВА

«ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»

1981

Семь полос на всё небо: красная, оранжевая, жёлтая, зелёная, голубая, синяя, фиолетовая.

Радуга!

Водопады дождя и света, пролетая сквозь радугу, оставили и на земле следы - разноцветные горы, степи, холмы и ущелья.

Войдём под радугу, как под арку.

Шагнём на многоцветную землю с её разноцветными обитателями.

КРАСНАЯ СТЕПЬ

Вдруг покраснели дали! Вчера ещё всё было тускло-зелёным, а сегодня у подножий далёких синих гор появились красные полосы - непонятные и неожиданные. Словно кто-то толстым красным карандашом отчеркнул синие горы от зелёной степи.

Нет, это не отблеск зари. И не россыпи красных камней. И не далёкий степной пожар.

Глухо топочут копыта коней. Всё ближе, всё ярче, всё шире загадочная красная полоса. Вот это что - разливы пылающих маков!

Маки, живые маки! Их видимо-невидимо! Они обступили со всех сторон, они затопили, как наводнение! Маки трепещут и взблескивают на ветру, как пламя невиданного пожара. От маков рябит в глазах и кружится голова.

Вздымаются красные от маков увалы - волны багряного моря. Красные волны накатываются в посвистах ветра, на гребнях их вскипает пена огненных лепестков. Вот-вот волны нас захлестнут, опрокинут, и мы захлебнёмся в неистовстве красного цвета!

Земля под ногами горит от цветов. Полыхает красная степь. Седые степные луни скользят над красными волнами, и белые их крылья просвечивают розоватым. Красные жуки жуют красные лепестки. Лазоревые щурки проносятся над гребнями волн, как диковинные летучие рыбы. И в чёрных глазах коней мечутся огненные зигзаги.

Порозовели даже белые облака. Даже синее степное небо подёрнулось розоватой дымкой. Цветы - без конца и края! Неистовое буйство красного цвета, кипучая лава цветов!

СЛАВКА

У серой славки клювик до того маленький, что только муху схватить. Много еды в таком клюве не принесёшь. А птенцов в гнезде пять. И у каждого рот, как кулёк. И сколько в него ни суй - всё равно мало! Всё недовольны, всё кричат: «Мне! Мне! Мне!»

Работает славка не покладая крылышек: подавай каждому тридцать завтраков, тридцать обедов и тридцать ужинов! А самой и червячка некогда заморить.

А как бы хорошо отдохнуть! Перышки перебрать, в тени подремать. На небо взглянуть: нет ли ястреба или луня? Не трусит ли лиса, не шнырит ли ласка? Но птенцы трясутся от нетерпения и рты распяливают до ушей: мне, мне, мне! Надо спешить, снова челноком от гнезда и к гнезду. Хоть бы клювик побольше был, ну что одна муха на пятерых! Только аппетит раззадорит…

ЗУЙЧАТА

Вдоль ручья колесиком катилась зуйчиха, а за ней зуйчата - как пуговицы на ножках! Зуйчиха вспорхнула и перелетела ручей, а зуйчата-пуговицы растерялись, заметались на берегу. Что, если ястреб увидит?

«Чи-у!» - крикнула мать. - «Ложись!»

Зуйчата упали и затаились. Лежат в воде, будто камешки.

Подошёл - лежат, рядом сел - не шевелятся. Мне-то сидеть удобно, а каково им в воде! Вода холодная перья мочит, жёсткие камешки на живот давят. Но зуйчата терпят - послушные малыши!

Не стану их дольше испытывать: всё-таки маленькие они и слабенькие. Экзамен на послушание выдержали. Молодцы! Никакой ястреб бы их не заметил.

Я встал и побыстрее ушёл. Чтобы не простудились…

НАРЫВНИКИ

Жуки-нарывники в степи так же в глаза бросаются, как у нас в лесу грибы мухоморы. Словно напоказ, висят гирляндами. Никого не боятся!

А их все боятся и все обходят. Звери мимо бегут, птицы носы воротят, ящерицы оползают, даже жабы не соблазняются.

Потому что жуки-нарывники не напрасно на мухоморы похожи - они такие же несъедобные и ядовитые. И яркий их красный цвет для всех как стоп-сигнал: не подходи, не трогай!

Никто и не трогает. А если кто по глупости схватит или с травой проглотит - то может и околеть. И птица и ящерица. И корова и лошадь. И даже верблюд!

ЖУРАВЛЬ

В степи, между пучками чия, танцует журавль-красавка. На висках у него косицы - две шелковистые седые прядки. Ветер гладит и треплет их, то вдруг поставит дыбом, а издали кажется, что красавка взмахивает платочком.

Но журавлиха танцора не замечает. Бродит, нагибается, касаясь клювом земли. Смотрит по сторонам, не торопясь охорашивается.

Танцор же зашёлся в танце! Весь взъерошился и дрожит. И будь его перья из жести - так бы и дребезжали! Вот семенит, приседая, вот волочит крылья и надувается как индюк. И вдруг на бегу замер, окостенел. Потом опустился на землю, задёргался и забился - этакий умирающий лебедь.

И вот уже снова кружится и семенит, снова волочит широкие крылья и надувается индюком. И ветер полощет его шёлковые косицы.

…А журавлиха всё смотрит куда-то мимо!

КАНЮК

В настоящей степи на буграх и курганах должны сидеть канюки. Степь без курганника-канюка и на степь не похожа. Должна струиться горячая даль, на взлобках должны биться белые ковыли и вдали краснеть полосы маков. И всюду неподвижные канюки. Сидят или кружат на водоворотах жаркого ветра, поднимаясь всё выше и выше в прохладное небо.