Дети разума. Тень Эндера

Ванму замолкла — но не потому, что слова Питера ее оскорбили. Просто ей было нечего сказать, поэтому она ничего не ответила.

— Да, я честолюбив. Но таким создал меня Эндер. Я честолюбив, жесток, и в голове моей бродят отвратительные, грязные мыслишки.

— Но мне казалось, ты — это не ты, — притворно изумилась она.

Его глаза яростно блеснули.

— Правильно, я — это не я. — Он отвернулся. — Извини, Джепетто, но я не могу стать настоящим мальчиком. У меня нет души.

Она не знала имени, которое он упомянул, зато прекрасно поняла слово «душа».

— В детстве я считала, что быть служанкой предначертано природой. Это означает не иметь души. Затем, в один прекрасный день, обнаружилось, что у меня все-таки имеется душа. Пока что это открытие не принесло мне особого счастья.

— Я не имею в виду некое религиозное понятие. Я говорю об айю. Которой у меня нет. Помнишь, что произошло с искалеченным телом Миро, когда айю оставила его?

— Но ты же не рассыпался в пыль, значит, ты все-таки обладаешь айю.

— Это не я ею обладаю, это она обладает мной. Я существую только потому, что айю, чья непреодолимая воля вызвала меня к жизни, продолжает поддерживать мой образ. Она еще нуждается во мне, еще контролирует меня, заменяя мое «я».

— И это Эндер Виггин? — спросила Ванму.

— Да. Это мой брат, мой создатель, мой палач, мой бог, мое «я».

— А юная Валентина? Он и ее поддерживает?

— Да, только ее он ЛЮБИТ. Гордится ею. Он рад тому, что создал ее. Меня же он презирает. Презирает, однако именно его волей я руководствуюсь, когда совершаю свои поступки и говорю всякие гадости. Так что, когда начнешь совсем презирать меня, вспомни, что я все время иду на поводу у своего братца.

— Но винить его в том…

— Я ни в чем его не виню, Ванму. Я просто излагаю существующее положение дел. На данный момент его воля управляет тремя телами одновременно. Моим, моей сестренки, этого невообразимого ангелочка, и его собственным постаревшим, уставшим от жизни телом. Каждая айю, что обитает в моем теле, руководствуется приказами его айю. По сути дела, я — это Эндер Виггин. Создавая меня, он воплотил в моем теле то, что сам ненавидит и чего больше всего боится. Свое честолюбие; да, именно ЕГО честолюбие ты чувствуешь, впитывая запах моих стремлений. Он передал мне свою агрессию. Свой гнев. Свою жестокость. Свою, ничего МОЕГО во мне нет, потому что Я давно мертв. В любом случае я никогда не был таким, каким видел меня он. То, что ты сейчас видишь, это пародия, насмешка! Я — извращенное воспоминание. Страшный сон. Кошмар. Я — то существо, что прячется под детской кроваткой. Он вызвал меня из хаоса, чтобы воплотить ужас детских лет.

— А ты не будь таким, — предложила Ванму. — Если не хочешь олицетворять все то, что ты только что наговорил, просто возьми и не будь таким.

Он вздохнул и утомленно закрыл глаза:

— Если ты такая умная, почему ж ты ровным счетом ничего не поняла?

Однако кое-что она все-таки поняла:

— Но что такое воля? Ее никто не видит. За тебя она не думает. Ты определяешь ее, только когда оглядываешься назад, на свою жизнь, и видишь последствия собственных поступков.

— Это и есть самая ужасная шутка, которую он сыграл надо мной, — мягко промолвил Питер, не открывая глаз. — Я смотрю на свою жизнь и вижу только те воспоминания, которые он в меня заложил. Его забрали из дому, когда ему было всего пять лет. Что он знает обо мне и о моей жизни?

— Он написал книгу «Гегемон».

— Ага, основываясь на воспоминаниях Валентины, на том, что она ему рассказала. На документах, повествующих о моем блестящем, стремительном восхождении. И разумеется, на тех нескольких разговорах по анзиблю, которые Эндер и мое прежнее «я» вели перед самой моей — его — смертью. Мне от роду всего несколько недель, но я легко цитирую «Генриха IV». Разговор Оуэна Гледовера и Хотспура. Генри Перси. Откуда я могу это знать? Разве я ходил в школу? Сколько бессонных ночей я провел, перечитывая старые пьесы и запоминая тысячи любимых строк? Или это Эндер каким-то образом вызвал на свет все то, что его мертвый братец изучил за долгие годы? Возродил его тайные мыслишки? Настоящего Питера Виггина Эндер знал всего пять лет. Я пользуюсь воспоминаниями вымышленного человека. Именно этими воспоминаниями, по мнению Эндера, я должен обладать.

— То есть ты знаешь Шекспира только потому, что это он считает, будто ты обязан его знать? — усомнилась Ванму.

— Если б он дал мне одного Шекспира… Если б это были только великие писатели и философы. Если б только эти воспоминания имелись у меня.

Она ждала, подумав, что сейчас он начнет рассказывать о беспокоящих его воспоминаниях. Но он, передернувшись от отвращения, замолк.

— Но раз тебя на самом деле контролирует Эндер, значит… ты — это он. Значит, вот кто ты на самом деле. Ты — Эндрю Виггин. И обладаешь айю.

— Я — страшный сон Эндрю Виггина, — поправил ее Питер. — Я — то презрение, которое Эндер Виггин испытывает к самому себе. Я — все, что он ненавидит в себе и чего боится. Такой сценарий мне положен. Так я должен поступать.