Дети разума

– Мучеников в наши дни не так много, – возразил Эндер. – Его обязательно канонизируют. Люди будут молиться, чтобы он заступился за них перед Иисусом, и молитвы их исполнятся, потому что если кто и заслужил право быть выслушанным Иисусом, так это твой сын Эстеву.

По щекам ее покатились слезы.

– Мои родители были мучениками, и скоро их причислят к лику святых, – грустно улыбнулась она. – Мой сын стал святым. Набожность передается через поколение.

– Да уж. Твое поколение прославилось эгоистичным гедонизмом.

Она повернулась к нему, по пыльным щекам, оставляя грязные дорожки, текли слезы, ее блестящие глаза глядели прямо в его сердце. Эту женщину он безумно любил.

– Я не раскаиваюсь в том, что изменяла мужу, – произнесла она. – Разве может Христос простить меня, если я ничуть не сожалею об этом? Но если бы я не спала с Либо, мои дети никогда бы не появились на свет. Против такого исхода Господь вряд ли бы стал возражать…

– По-моему, сам Иисус сказал: «Я, Господь, буду прощать, кого прощу. Но вы должны простить всех людей».

– Нечто вроде того, – кивнула она. – Я не особый знаток Писания. – Протянув руку, она коснулась его щеки. – Ты так силен, Эндер. Но выглядишь усталым. Как можешь ты уставать? Вселенная по-прежнему зависит от тебя. Может, не все человечество, но этот мир – точно. Ты должен спасти его. Но ты устал.

– Усталость источила меня, – признался он. – А ты забрала с собой последнюю каплю крови.

– Странно, – промолвила она. – Мне казалось, что я вырезала у тебя раковую опухоль.

– Новинья, ты так и не научилась понимать, чего именно хотят от тебя люди. Ты не знаешь, чего желают твои близкие. Порой боль мы принимаем с не меньшей радостью, чем помощь.

– Поэтому-то, Эндер, я и пришла сюда. Я отказалась от решений. Я доверяла собственным суждениям. Я доверялась тебе. Я верила Либо, Пипо, отцу и матери, Квиму, но мое доверие не оправдывалось – они уходили… Нет, я знаю, ты никуда не ушел, и понимаю, что ты ни в чем не виноват. Нет, Эндрю, выслушай меня, выслушай. Проблема заключалась совсем не в тех людях, которым я верила, проблема заключалась в том, что я верила им, тогда как ни один человек не мог принести мне то, в чем я нуждалась. Понимаешь, я искала освобождения. Я нуждалась – и нуждаюсь до сих пор – в искуплении. Но ты не в силах мне его дать – ты дал мне больше, чем от тебя требовалось, Эндрю, но у тебя нет того, в чем я больше всего нуждаюсь. Только Избавитель, только Сын Божий способен подарить мне освобождение. Ты понимаешь меня? И искупить свою вину я могу только в том случае, если посвящу оставшуюся жизнь Ему. Поэтому я здесь.

– Пропалываешь грядки.

– Отделяю зерна от плевел, – улыбнулась она. – Пропалывая грядки, я помогаю людям – они получат много хорошей картошки. И мне не нужно постоянно быть на виду, постоянно привлекать к себе внимание, чтобы ощущать полноту жизни. Однако ты, придя сюда, напомнил мне, что, даже обретя счастье, я причиню кому-то нестерпимую боль.

– Это не так, – возразил Эндер. – Потому что я иду с тобой. Я вместе с тобой присоединюсь к ордену. В него допускаются только супружеские пары, а мы с тобой женаты. Без меня ты в него не вступишь, а тебе это нужно. Зато вместе со мной тебя примут. Что может быть проще?

– Проще? – удивилась она. – Ну, во-первых, ты не веришь в Бога.

– Почему ты так решила? – раздраженно спросил Эндер.

– Ты допускаешь существование Бога, а это не совсем то, что имею в виду я. Ты не веруешь в него так, как верует в своего сына мать. Она не ставит под сомнение его существование – почему она должна в этом сомневаться? – она имеет в виду свою веру в его будущее, она верует, что он будет следовать той доброте, которая заложена в нем. Она доверяет ему будущее – вот насколько глубока ее вера. Но твоя вера в Христа вовсе не так глубока. Ты по-прежнему веришь в себя, Эндрю. Веришь в людей. Ты разослал во все концы Вселенной свои маленькие копии, тех детей, которых создал, посетив Преисподнюю. Ты сейчас стоишь рядом со мной, в этих стенах, но сердце твое мечется между планетами, пытаясь остановить флот. Ты ничего не оставляешь Господу. Ты не веришь в него.

– Прости, но если Бог намерен делать все сам, зачем ему было создавать нас?

– Ну да, насколько я помню, один из твоих родителей был еретиком. Вот где берут начало твои самые странные предположения.

Она частенько в шутку вспоминала об этом, прохаживаясь на тему его детства, но на этот раз ни он, ни она не засмеялись.

– Я верую в тебя, – сказал Эндер.

– Но советуешься с Джейн.

Он сунул руку в карман, достал из него что-то и, протянув ей, разжал кулак. Это была сережка с драгоценным камнем, из которого торчало несколько крошечных проводков. Она походила на мерцающую жемчужину, вырванную из морской раковины, где покоилась веками. Сначала Новинья не узнала ее, но наконец догадалась и, подняв глаза, посмотрела на ухо Эндера. Сколько она его знала, Эндер все время носил в ухе эту сережку, посредством которой он общался с Джейн, ожившей компьютерной программой, самым старым, самым дорогим, самым верным спутником и товарищем.