Дети разума

– Да, правда, боюсь, самым неинтересным и скучным. Наименее любимым и желанным. На корабле присутствовал один парнишка по имени Миро, который некоторое время назад в результате трагической случайности серьезно пострадал, стал калекой. Говорил с трудом, ходил хромая, руки едва двигались… Так вот, он вызвал в своем разуме полноценный, четкий образ самого себя, каким когда-то был. И громадное количество айю не замедлило организоваться в его точное подобие. Только он был повторен не таким, каким стал, а таким, каким когда-то был и каким мечтал стать. Следуя образу в его сознании, айю создали его совершенного двойника, целого и невредимого. Настолько совершенного, что это самое создание испытало глубокое презрение к тому искалеченному телу, в котором ютился Миро. Перед пассажирами корабля появился новый, восстановленный Миро – точнее, двойник старого, еще не искалеченного юноши. И вдруг у всех на глазах отвергнутое тело калеки рассыпалось в прах, превратилось в ничто.

Представив эту картину, Ванму судорожно вздохнула:

– Так он умер?!

– Нет, в этом-то все и дело. Неужели ты не поняла? Он выжил. Это создание стало настоящим Миро. Его айю – не те триллионы айю, что составляют атомы и молекулы его тела, а то, что управляет всеми ими, то, что содержит его «я», его волю, – эта айю просто переселилась в новое, совершенное тело. Его вместилищем стал воскрешенный Миро. А в старом Миро…

– Исчезла необходимость.

– В старом не осталось ничего, что смогло бы поддержать его форму. Видишь ли, мне кажется, наши тела связывает воедино любовь. Любовь главной айю к прекрасному, сильному телу, которое подчиняется ей, которое дает «я» ощущение и переживания окружающего мира. Даже Миро, несмотря на все презрение, которое он питал к самому себе как к калеке, даже он любил жалкие останки собственного тела. До того самого момента, пока его айю не получила новое вместилище.

– И не переселилась туда.

– Хотя он даже не понял, что произошло, – подтвердил Питер. – Он просто следовал своей любви.

Ванму ни на секунду не усомнилась в этом необычном, сказочном повествовании, поскольку постоянно слышала упоминания об айю в разговорах между Хань Фэй-цзы и Джейн. История Питера Виггина целиком и полностью вписывалась в то, что она слышала. Его история просто обязана была быть правдивой – хотя бы потому, что корабль, появившийся на берегу реки за домом Хань Фэй-цзы, действительно возник словно из ниоткуда.

– Но сейчас ты, наверное, изводишь себя вопросами, откуда в том корабле объявился я, столь нелюбимый и нежеланный. Правда, я и сам не привык дарить любовь, но это не важно…

– Но ты уже говорил об этом. Из разума Эндера.

– Миро хранил в своем разуме юное, здоровое, сильное подобие себя. Но сознание Эндера занимали несколько иные образы – образы его старшей сестры Валентины и старшего братца Питера. Правда, его настоящий брат, которого звали Питером, давно умер, а Валентина… она сопровождала Эндера во всех его метаниях по космосу, поэтому дожила до нынешнего момента, постарев ровно настолько, насколько постарел он. В общем, она превратилась в зрелую женщину и была настоящим, существующим в нашей реальности человеком. Однако, переместившись на борту того корабля во Вне-мир, Эндер создал ее юное подобие. Юную Вэл. Бедная старушка Валентина! Она не отдавала себе отчета, насколько постарела, пока не увидела юную себя, это совершенное создание, этого ангелочка, который с раннего детства обитал в извращенном умишке Эндера. Должен сказать, в нашей маленькой драме Валентине досталось больше всего. Представляешь, каково это – узнать о том, что обожаемый братец лелеет в уме твой юный образ, вместо того чтобы любить тебя такой, какой ты стала! В общем, как бы Вэл ни отнекивалась, но все вокруг – в том числе и она сама, бедняжка, – понимают, что́ за испытание выпало на долю старушки Валентины.

– Но если первая Валентина еще жива, – непонимающе удивилась Ванму, – кто тогда юная Валентина? Кто она на самом деле? Ты можешь быть Питером, потому что тот давно мертв и его имя свободно, но…

– Забавная ситуация, не правда ли? – фыркнул Питер. – Но я хочу донести до тебя, что я не Питер Виггин, не важно, мертв он или нет. Как я уже говорил прежде, я – это не я.

Он откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. Голограмма, висящая над терминалом, повернулась к нему. Хотя никаких клавиш он не трогал.

– Джейн тоже здесь, – заметила Ванму.

– Джейн постоянно крутится где-то поблизости, – нахмурил брови Питер. – Шпионит, чтобы Эндеру потом донести.

– Эндер не нуждается в доносчиках, – произнесла голограмма. – Он, скорее, нуждается в друзьях, если может приобрести таковых. Или, по крайней мере, в союзниках.

Питер равнодушно потянулся к терминалу и отключил его. Голограмма пропала.

Этот поступок очень не понравился Ванму. Как будто Питер ударил ребенка. Или избил служанку.

– Джейн – благородное существо, и не пристало обращаться с ней с таким неуважением.

– Джейн – это сбрендившая компьютерная программа, у которой вирус в одном месте завелся.