Дети разведенных родителей: Между травмой и надеждой

В приведенных выше примерах речь идет о разлуках, связанных с работой, а не с конфликтами родителей. Но данный критерий тоже не вполне состоятелен: маленькие дети не видят разницы. Нередки случаи, когда рабочие командировки отцов подсознательно воспринимаются как расставание: взрослые стараются проводить меньше времени с семьей и полностью переносят жизненные интересы на работу. Есть и обратные примеры. Однажды мать Марио взяла сына, переехала к подруге и потребовала развод у мужа, которого до этого застала с другой женщиной. Шестилетнему Марио она сказала, что в их квартире ремонт, а папа живет у своей матери, так как жилье подруги слишком мало для всех. «Ремонтные работы» продолжались многие недели, потом отец будто бы продал квартиру, а поскольку Марио продолжал спрашивать о нем, ему сказали, что папа работает в другом городе. Так продолжалось почти два года, пока мальчик не увиделся с отцом и не узнал, что родители развелись. Когда этот ребенок начал переживать развод родителей? Конечно, не в момент переезда к маминой подруге. Это были своеобразные каникулы у тети Моники, которая очень нравилась Марио. Он гордо рассказывал друзьям, что после ремонта у них будет самая прекрасная квартира на свете. (Мама даже обещала, что комната сына будет оклеена обоями с картинками из его любимого мультфильма.)

Вышеприведенные примеры показывают, что продолжительность развода не является критерием его переживания. Есть дети, которые месяцами тоскуют по отцу или матери. Они грустят, но остаются несломленными. А есть такие, кого просто не узнать на второй день после развода. Все зависит от того, как ребенок понимает развод: уходит папа (мама) навсегда или он (она) вернется. Чем отличается развод от других видов разлуки (за исключением смерти одного из родителей), так это окончательностью решения, необратимостью и изменением привычных жизненных обстоятельств. Обычно такая ситуация возникает, когда ребенку сообщают, что «папа и мама разводятся», «папа (мама) уезжает навсегда», «папа (мама) не будет больше с нами жить» и т. д. Данное обстоятельство делает из развода утрату. (Более того, опыт развода и смерти одного из родителей имеют так много общего, что нет ни одного критерия, по которому их можно было бы отличить друг от друга. Особенно это характерно для детей в возрасте до семи-восьми лет, не понимающих, что такое смерть, и воспринимающих одинаково слова «уйти» и «уйти навсегда».)

Я предлагаю определить момент осведомления детей о состоявшемся или предстоящем разводе, а также окончательное расставание родителей как психологический момент развода. Если дети слишком малы, чтобы все понять, или если родители дают какие-то косвенные объяснения внезапному отсутствию отца (матери), невозможно установить связь психологического момента развода с однозначным внешним событием. Об этом ясно говорят примеры пострадавших детей. Девятилетняя Габи до сих пор хорошо помнит, как родители сообщили ей, что разводятся. Габи тогда было ровно четыре года, и она думала, что развод как-то связан со стрижкой волос (в немецком языке sich scheiden lassen (разводиться) и haare scheiden (стричь волосы) звучит очень похоже. – Примеч. пер.). То обстоятельство, что папа больше с ними не живет, она не связала с разводом. Однажды через год, после ссоры с бабушкой, девочка начала плакать и кричать: «Когда папа наконец переедет к нам?» – и получила ответ: «Папа навсегда останется в Л. Ты же знаешь, что твои родители развелись!» Для Габи именно этот день оказался днем развода. Марио, которому долго ничего не рассказывали (см. выше), примерно через год начал сомневаться в объяснениях матери, ее подруги и бабушки с дедушкой. Долгие месяцы он думал, чем занимается отец за границей, представлял себе экзотические страны и приключения, которые там случаются и в которых он сам, фантазируя, принимал участие. Мальчик представлял себе чудесный день, когда папа вернется. Но уклончивые ответы взрослых, чувство неловкости или раздражения, которое вызывал Марио у матери своими вопросами, озадачивали его. Папа не присылал открыток, как он делал раньше, когда уезжал. Несколько недель надежда на возвращение отца сохранялась, но постепенно ослабевала, пока не исчезла. Это и был момент развода для Марио: он вдруг просто перестал спрашивать об отце. Для матери было странно, что четырнадцать месяцев спустя после фактического развода ребенок вдруг стал испуганным и агрессивным – как ей казалось, без внешней причины.

1.2. Видимые и «скрытые» реакции ребенка на развод