Дети Революции (СИ)

— Он самый, — Женя Чичкова затянулась ментоловой сигаретой, с превосходством глядя на двоюродную сестру, — не слыхала, что ли?

— Да что не слыхала? В одной группе учились, пока мне академку[1] на год взять не пришлось. Просто за год так изменился… — Маринка растерянно развела руками, не в силах объяснить необъяснимое, — он же обычный был! Раздолбай, как и все, только что весёлый да язык подвешен. Ну и не гнилой. А сейчас? Мужик! Мне аж замуж за него захотелось!

— Да, — неопределённым тоном сказала Женя, — мужик!

— Ты что, влюбилась?! — Неверяще ахнула Марина.

— Нет, — дёрнула плечами кузина, — так… Знаешь, хочется иногда кого-то надёжного рядом… Ладно, забили! Он когда из Англии вернулся, его многие не узнали. Меньше трёх месяцев не было, сопляк ведь уезжал, я его отшила в своё время. Дура! А вернулся вот такой.

— Три месяца? — Пробормотала Марина, — у нас в посёлке Мишку Северцева родители в лагерь отправили на всё лето. Какой-то там военно-спортивный, с травкой его поймали. Вот он тоже серьёзным вернулся, повзрослел так.

— Лагерь? Посудомойкой в кафе работал, если официально, — Женя затушила сигарету, — а изменился так, как другие после армейки не меняются. Знаешь, у меня брат Чечню прошёл?

— Да ну!? Ты хочешь сказать, что Лёшка…

— Ничего не хочу сказать! — Отрезала Женя, — только Борька по сравнению с Лёшкой щенком выглядит. Не знаю, в какой забегаловке работал, но что воевал — ручаться могу!

— Иди ты! — Ахнула Марина, — это что, наёмником?

Женя криво улыбнулась, прервав разговор и явно жалея, что вообще его начала. Она могла бы многое рассказать подруге о Лёшке.

О том, как серьёзно взялся за учёбу — так, что сдал уже экзамены на год вперёд. И наверное, писал бы уже диплом… если бы не взялся получать инженерное образование. Параллельно, на бюджете! И не просто справляется, а меньше чем за год подобрался к середине третьего курса.

Старенький Балабаев, начавший преподавать ещё при Сталине, повадился называть его коллегой, норовя свести с правнучкой — хорошенькой, к слову. Для тех кто понимает, показатель.

Жаль, что у неё не сложилось. Сама, дура, виновата… меньше надо с сигаретами, пивом да мальчиками по педу светится.

Другие вон не меньше её здоровье вкусными гадостями травят, да с парнями романы крутят, но тишком. А она открыто — как же, свободная личность! Навсегда запомнит, как Лёшка тогда глянул — не презрительно, а… будто вычеркнул её из списка тех, кого девушками считает! Помочь потом не отказывался, но… может и правда за ум взяться?

* * *

По возвращению Алексей не сразу смог влиться в эту реальность, из-за чего обратил на себя внимание людей не совсем положительных. Желание прибрать к рукам перспективного человечка понятно, но разрулить ситуацию стоило немалых трудов. Очень хотелось пойти по простому пути, с трудом удержался от того, чтобы не удобрить окрестные леса несколькими центнерами отборной говядины.

Переламывать себя пришлось долго, всё-таки больше тридцати лет там, по другим законам, в другой стране. Взрослый, немолодой уже мужик, привыкший отвечать не просто за семью, а за сотни тысяч людей и снова в молодом теле, да с репутацией весёлого раздолбая. Это, знаете ли, непросто… недаром мать к психиатру повела. Благо, обошлось без постановки диагноза.

И сны… тоскливые. Снилась Лира и Кэйтлин, Глеб и Фред, крестники… все, оставшиеся там. Он нисколько не сомневался, что всё это было. Сложно иначе объяснить уверенные знания математики и других точных наук. А вот тягостные переживания, что с его попаданием назад та Ветвь Истории исчезла, вот это по-настоящему тяжело.

Потом приснился сон — из тех, которые больше похожи на реальность. Ему показали, что там всё хорошо, мир никуда не исчез. Детей и близких, правда, не увидел… но показали тот мир в середине двадцатого века.

Первый спутник ещё в сорок втором, отсутствие жёсткого противостояния двух систем с противоположными идеологиями, социально ответственные правительства без перегибов с излишней толерантностью. Мир, в котором хочется жить.

Облегчение, испытанное Фокаданом… нет, пора снова называть себя Кузнецовым. Фокадан остался там… ну и немного здесь — для товарищей по ИРА. Куда ж без них-то? Привык уже к борьбе против Англии… Сейчас бы так не поступил, а тогда, вывалившись в том самом переулке, сгоряча посчитал единственно возможным выходом.

Вернувшись, взялся за учёбу и тренировки — рьяно, едва ли не до обмороков. КМС по боксу меньше чем за год. Ну да и немудрено — когда занимаешься боксом больше тридцати лет, пусть и на самодеятельном уровне, сложно не научиться видеть рисунок боя. А тело-то снова молодое… да с его опытом…

В институте серьёзно всё, да вторая специальность инженерная. Думал бросить пед, но пусть уж… ему нетрудно учиться на две специальности разом. И почему раньше с трудом на одной успевал? А ещё всевозможные курсы, сертификаты… пригодятся.