Дети Революции (СИ)

Более чем неожиданный ход, и пусть с русскими нашли общий язык дай бог пятая часть горцев, но ведь нашли же! Факт, сильно поразивший попаданца и ничуть не удививший хроноаборигенов. После осторожных расспросов стало понятно, что случай в общем-то не единичный, русские и горцы вполне могут уживаться рядом. Главная причина грызни — начальство всевозможных рангов, действующее по принципу Разделяй и властвуй.

Поданная петиция обернулась для подателей драными спинами и штрафами на переселенческие деревни да взбунтовавшиеся аулы. Штрафы наложили не столько денежные или имущественные, сколько запретительные, подчас довольно унизительными.

Горцы в ответ взялись за индивидуальный террор, причём неожиданно для властей — по умному. Больше никаких глупостей, вроде того, когда за грехи одного чиновника и военного отвечал другой.

Ответный ход русских крестьян оказался неожиданным, в стиле Ганди — они вообще отказались воспринимать власти. Готовность замёрзнуть насмерть всей деревней, чтобы только не возвращаться под власть Антихриста.

Переселенческая программа на Кавказ, и без того буксовавшая, окончательно провалилась. Сотни тысяч убитых, сотни тысяч погибших от голода и болезней — это не страшно российскому чиновнику, это знакомо и понятно. А вот неповиновение, готовность иди на каторгу всей деревней или умирать, но не подчиняться Антихристу, напугало, да ещё как. В стране замаячил призрак религиозной войны.

Бог весть, как так вышло, но среди переселенцев оказалось неожиданно много сектантов. Оказалось даже, что они чуть ли не единственные вызывались ехать на Кавказ добровольно, надеясь увеличить паству. И ведь сработало!

Это дома, на родной Брянщине или Тамбовщине, крестьяне цеплялись за привычное. Даже пропитой сельский попик казался чем-то незыблемым и естественным, столь же родным, как берёзовая рощица. Лишившись корней, переселенцы лишились и немалой части тормозов.

В такой среде сектантские проповедники чувствовали себя как рыба в воде. Поиск виноватых далеко не уходил — власти, детище Антихриста! Далее следовала критика РПЦ, обещание рая праведникам… и готовы новые адепты. Методика, отработанная тысячелетиями.

Индивидуальный террор и неповиновение… враги Российской Империи выли от восторга, получив такой козырь. Немногим лучше вели себя друзья, газеты Франции разразились серией язвительных статей, а войдя в раж, переключились на родного императора — благо, поводов тот давал предостаточно.

Отголоски Рождественского бунта докатились до иных губерний империи. Центральная, лапотная Россия, помимо отказа ехать на Кавказ переселенцами, подняла вопрос о земле. Платить завышенную цену не хотелось, тем паче и логика у землепашцев железная.

— Выплатили! Многократно выплатили, пока горбились на бар, — говорили крестьянские представители с просветлёнными лицами мучеников, простившихся с родными, как перед неминуемой смертью, — хватит! Веками мы землицу пахали, но терпели, пока баре землю ту сторожили от врагов. А ныне? Мы пашем, мы охраняем… баре что делают!?

Далее следовали слова, что у многих отцы и деды были лично свободными, пока царица не отдала их предков в крепость любовнику. Много говорили о том, что есть баре стародавние, держащие землю от века. Отвоевали у татар, да привели на свою землю крестьян. Ежели они и саблю держать не разучились, то и дальше имеют право землицей владеть. Прочим дворянским семьям предлагалось отойти в сторонку и не гневить Господа.

Выступления крестьян после освобождения 1861 года, свежи в памяти дворян. Помнили они и о том, что подчас приходилось прибегать к помощи артиллерии и что солдаты не раз и не два отказывались стрелять в восставших. Повторения не хотелось, но по всему выходило, что начинается новый виток противостояния Народа против Власти.

* * *

— Чем же всё это закончится? — Прошептал еле слышно Алекс, отложив газету, — неужто войной против народа?

— Войной и закончится, — тоном записного пессимиста сказал Келли, — не тот сейчас случай, что с откупами, Александр не пойдёт на попятную.

— Ой ли? — Возразил Фокадан, — вспомни винные откупа[2] — войсками подавляли народ, громивший откупщиков! А всё одно на попятную пришлось пойти.

— Земля совсем другое, — возразил секретарь, — винные откупа сами дворяне считали делом постыдным и безнравственным, хотя и сами в том участвовали. Землю же они своей собственностью считают, священной и неотъемлемой. Не уступили же при освобождении крепостных? И сейчас не уступят. Программы переселенческие пересмотрят, сделав их более гибкими, ещё что… но землю не отдадут.

— Боюсь, что ты прав, — нехотя согласился консул, — но всё же хочется надеяться… Александру не надо много делать, достаточно просто заставить работать судебную систему, убрав касту сиятельных воров.

— С собственных родственников начать придётся, — ядовито сказал Риан, — не пойдёт он на это.