Дети Робинзона Крузо

Что видел блондинчик, осталось неведомым. Известно лишь, что он в этот момент расплакался, пытаясь неуклюже присесть, и, продолжая свое страдальчески-беспомощное обвинение неизвестно кому, открыл беспорядочную стрельбу по взбесившемуся автомобилю. Опустошив обойму — пули одна за другой бездарно сгинули в развороченном чреве Бумера, — он с нелепой заминкой уставился на ствол, затем отбросил оружие и попытался отползти в сторону. На его лице не запечатлелось подлинного ужаса, одна лишь по-старушечьи ворчливая претензия к непостижимому изменению привычного хода вещей.

«Да он рехнулся, — подумал Николаенко. — И так быстро».

А ход вещей действительно изменился. Бумер не позволил блондинчику сойти со сцены, видимо, за тем еще причитался должок. Волоча за собой провисшую выхлопную трубу, автомобиль совершил резвый бросок вперед, деликатно объехав оказавшегося на пути лейтенанта ДПС Свириденко. Поравнявшись с блондинистым стрелком, тяжелая машина снова резко и с кокетливым заносом затормозила, войдя в соприкосновение с блюстителем порядка своей задней частью. Как от удара кувалды или биты для игры в лапту, блондинчика подняло в воздух и швырнуло на лобовое стекло джипа Николаенко. Чиновник не пошевелился, хоть глаза его расширились. Любовое стекло осталось целым, но на нем отпечатался влажный темный след. А потом блондинчик сполз на капот и там затих.

— Мать твою! Это что такое?! — прошептал охранник справа.

— Стреляй по колесам, — хрипло проговорил находчивый Валентин. — Я кончаю того, — по-кошачьи мягко спрыгивая на землю, он почему-то добавил: — шутника.

— Нет, — сказал Николаенко. Его бессильное, будто спревшее слово не поспело за событиями и растаяло в воздухе.

Двигатель Бумера завизжал, и снова чиновник подумал о реве бешеного животного; колеса завертелись с невероятной скоростью, и в ноздри ударил запах горелой резины. Джип вздрогнул, проглатывая импульс деформируемого металла; левая дверь была оторвана, а находчивого Валю отбросило на несколько метров, и безжалостный Бумер проехал по нему. Потом затормозил, изображая разворачивающийся на месте танк, и встал, поблескивая смятой фирменной решеткой радиатора, ровнехонько напротив джипа. И сладко, словно играя, заурчал.

— Он нас утрамбует, — тихо, истерично, с нотками суицидальной покорности в голосе сообщил водитель.

«Слизняк! — хихикнул про себя Николаенко. — Еще один сошел с катушек. Да и я тоже...»

Бумер включил дальний свет, хотя любой мог поклясться, что только что видел его фары разбитыми и развороченными. Лязгнули передергиваемые затворы оружия охранников. Николаенко усмехнулся: пусть делают что хотят — теперь каждый за себя.

Проницательный и намного более опытный водитель «Кайенна», считавший блондинчика куском дерьма, аккуратно открыл дверь и неспешно, не привлекая внимания и не производя лишнего шума, затрусил по трассе прочь. Спешивший было к месту событий майор Дягилев, старшой над Свириденко, остановился и захлопал глазами.

— На хер, на хер, на хер, — монотонно, как мантру, твердил водитель «Кайенна», даже не поднимая на него глаз. И Дягилев счел разумным последовать за ним.

«Бегут, крысы», — подумал Николаенко.

Пусть так. Да только стрельбу, рев двигателя и грохот стали оба услышали уже за своими спинами. И в момент, растянувшийся в вечность, этого технократического Ада что-то произошло с высоким государственным чиновником. Трудно сказать, что послужило окончательным толчком к столь радикальной смене экзистенциального модуса. Возможно, то, что открылось Николаенко, и чего не увидели охрана и представители компетентных органов. А именно — каким бледным и ошеломленным выглядел якобывиновник происшествия.

«Какая легенда? Какое гламурное прикрытие?! Да он напуган не меньше нас!!!» — захохотал Николаенко. И внезапно захлебнулся: безнадежная тоска этого низкого гула поднялась подземными водами и залила все внутри Николаенко — все, что еще оставалось в нем живым. И его давно уже растерявшее мудрость сердце сбросило на миг оковы вычислительной машинки и в ужасе замерло, услышав дикий вой космического хаоса. «Это кара Божья!» — понял Николаенко. И как же быть? Кому теперь креститься, если он так попал? Где искать защиты, подлинной защиты, если он давно уже убил Бога?

— Каяться, каяться! Кайся! Кайся! — подсказало ему сердце, снова становясь трусливым, растерявшим гордость и просчитывающим варианты. — Кайся, дурак, пока не поздно!

Все было кончено очень быстро. Последними, кого уже на трассе настиг Бумер, оказались прозорливые водитель «Кайенна» и майор Дягилев.

И сразу стало тихо. Безмятежно.