ДЕТИ РОССИИ

Ну что же, Паулюс и впрямь повел себя как машина, пытаясь,, вопреки мнению своих командиров корпусов, добиться разрешения на капитуляцию от своего командования. Его посланник к Гитлеру генерал Хубе вернулся обратно с категоричным приказом не капитулировать, вслед за тем прибыл ответ главного командования сухопутных сил: «Капитуляция исключается. Каждый лишний день, который армия держится, помогает всему фронту и оттягивает от него русские дивизии». Что Паулюс и сделал. Мнение Манштейна совпадало с мнением высшего командования, и он одобрил попавшего в беду соратника: «9 января противник предложил 6-й армии капитулировать. По приказу Гитлера это предложение было отклонено… я целиком поддерживаю его решение, - Манштейн был солдатом до мозга костей, солдатом старой кайзеровской закалки, и решение Паулюса не капитулировать, он прокомментировал так: -…для генерала Паулюса отклонение предложения о капитуляции было его солдатским долгом». Да, это было солдатским долгом для Паулюса, но тоже верный этому долгу В. Адам считает иначе: «… в случае своевременной капитуляции могло спастись и после войны вернуться к своим семьям намного больше 100 тысяч солдат и офицеров. - и он сделал вывод: - Отклонение советского предложения о капитуляции от 8 января 1943 года является с точки зрения исторической, военной и человеческой огромной виной не только Верховного командования вермахта и командования группы армий „Дон“, но и командования 6-й армии, командиров ее армейских корпусов и дивизий». Да и Видер того же мнения: «Огромные человеческие жертвы, непоправимый ущерб, наносимый человеческому достоинству окруженных, не могли быть более оправданы никакими стратегическими соображениями: в подобной обстановке они были безнравственны, аморальны, - а еще Видеру вспомнились слова Гитлера: - Ведь незадолго до того, как мы попали в окружение, он торжественно клялся (теперь эта клятва звучала кощунством): „Смею заверить вас - и я вновь повторяю это в сознании своей ответственности перед Богом и историей, - что мы не уйдем, никогда не уйдем из Сталинграда!“ - и Видер горько заключает: - Теперь судьба наша и впрямь неразрывно связана с донскими степями. Здесь она и должна была решиться».

Ну а Паулюс? Вынес ли он себе приговор за промедление в капитуляции, ведь все равно 6-я армия капитулировала? Ф.Паулюс уже после войны, в сентябре 1945 года об это сказал так: «Я был солдатом и верил тогда, что именно повиновением служу своему народу. Что же касается ответственности подчиненных мне офицеров, то они с тактической точки зрения, выполняя мои приказы, находились в таком же вынужденном положении, как и я сам в рамках оперативной обстановки и отданных мне приказов». Ну что же, честный по-солдатски ответ человека, который свою ответственность не переложил на плечи подчиненных, противников капитуляции. Но, думаю, каждый из этих людей, кто оказался в Сталинградском «котле», вел себя иначе с советскими солдатами, оказавшимися в подобной ситуации, особенно в начале войны, и уж, конечно, в то время не считал себя «заблудшими овечками». Вспомните рассказ той же Нины Петровны Рахимовой о военнопленных советских солдатах, которых впрягали в сани вместо лошадей, вспомните рассказ Валентины Николаевны Исаевой о концлагере возле хутора Вертячего. Зато позднее именно так хотел представить в своих воспоминаниях солдат вермахта В. Адам: «Воспитанные в националистическом и милитаристском духе, мы едва ли были способны ставить эти вопросы. В этом и заключалась подлинная причина нашего несчастья, и мы все дальше катились к пропасти, ибо, заблуждаясь, считали своим долгом держаться до конца». А мое мнение, что держаться до конца немецких солдат просто заставлял страх перед возмездием за причиненное ими горе советскому народу.

Итак, капитуляция была отвергнута, и в ночь на 10 января войска Донского фронта сосредоточились на исходных позициях. Так началась операция «Кольцо».

Артподготовка началась в 8 часов 05 минут. Пятьдесят пять минут наши орудия, «катюши» молотили вражеские позиции. В 9 часов пехота и танки пошли в атаку…

В. Адам (о наступлении 12 января вблизи аэродрома Питомник): «Паника началась неожиданно и переросла в невообразимый хаос. Кто-то крикнул: „Русские идут!“… Те, кто еще был способен передвигаться, удирали, остальные взывали о помощи. Но это длилось недолго. Мороз делал свое дело, и вопли стихали. Действовал лишь один девиз: „Спасайся, кто может!“ Но, как говорится, у страха глаза велики - возле аэродрома, как выяснилось, просто была разведка боем.

Немецкий писатель-антифашист Эрих Вайнерт, который еще в декабре прибыл на фронт вместе с Вальтером Ульбрихтом и Вилли Бределем, записал 14 января в своем сталинградском дневнике: «Карповка. Наступление бурно развивается. Как нам стало известно, западная часть „котла“ уже отрезана гигантским клином, тянущимся с северной стороны долины речушки Россошки вниз, до Карповки. Дмитриевка, Атаманская и Карповка взяты приступом…

Повсюду признаки паники…»