Дети ржавчины

–  Да все тут ясно, Олег! Знаешь, кто теперь мы с тобой? – он даже понизил голос. – Мы – аномалы! Дошло?

–  Аномалы… – я словно бы попробовал это слово на вкус. Вкус показался горьковатым.

–  Именно! Мы не можем оставаться штатными экспертами Ведомства. В лучшем случае – консультантами, внештатниками, – продолжал Петя. – Отныне мы с тобой – все равно что следователь с тремя судимостями.

–  Нет, подожди, не торопись, – попытался протестовать я. – Может, это временно. Может, оно как-то…

Петя фыркнул.

–  Не веди себя, как чуть-чуть беременная девушка. «Может быть, оно рассосется» – ты это хотел сказать?

–  Петя, – я попытался его успокоить, – давай не будем пока ничего докладывать. Давай сами попробуем разобраться.

–  Да? И как ты думаешь разбираться?

–  Не знаю еще. Надо думать. Ты сам-то как считаешь, что это? Гиперзрение, сенсорная память… что?

–  Нет, Олег, – Петя вдруг стал сосредоточенным и спокойным. – Это не сенсорная память. Это остаточная структурная память.

–  Структурная… – начал было я, и тут же екнуло сердце. – Как ты сказал?!

–  Видишь ли… Я заметил, что не только фотографии вызывают у меня разные мысли и догадки. Пока еще разобраться трудно, в голове мешанина… Дело в том, что я вспоминаю даже те события, в которых мои родители не участвовали, и никаких предметов, связанных с ними, у нас нет. Эти вещи происходили до того, как они родились. Мне сдается, что, покопайся я еще в своих мозгах, вспомню и царя-батюшку, и ледовое побоище, и еще бог знает что. Я вспоминаю то, что видели и помнили все мои предки, понимаешь?

Петя говорил, не замечая, что я уже не очень-то его слушаю. Я стоял, вцепившись пальцами в ограждение крыши, и безучастно смотрел в какую-то далекую даль, которую не разглядишь ни с одним телескопом.

–  Петя! – я повернулся и невольно схватил его за пиджак. – Послушай меня, Петя, если ты вспоминаешь и войну, и царя, и татаро-монгольское иго, то что тогда со мной? Что вспоминаю я, ответь мне!

Петр запнулся на полуслове и замер с открытым ртом. До него дошло.

ДОЗНАНИЕ

Не знаю, сколько бы мы простояли, глядя друг на друга, если б на крыше не появился Виталик Седых – эксперт из дежурной смены. Вид у него был утомленный, галстук расслаблен.

–  Еле вас нашел, – сказал он. Заметив, что мы пребываем в неком странном оцепенении, он слегка встревожился. – Вы чего, ребята?

–  Ничего, – медленно проговорил Петя. – Просто… разговариваем.

–  Понятно, – Седых почти успокоился. – Вы еще не в курсе?

–  О чем ты?

–  Значит, не в курсе… Внештатник ваш… этот… Гришаня. Руки он на себя наложил.

–  Что?!! – мы с Петром так резко развернулись, что Виталик невольно попятился.

–  Я только что оттуда, – сообщил он. – Страшное дело. Он разбил себе голову о батарею. В квартире такой кавардак, словно стадо носорогов в жмурки поиграло. Он рехнулся, это точно.

–  Как рехнулся? – проговорил я. – Слушай, а это точно, что он… сам?

–  Абсолютно, – махнул рукой Седых. – На криминал первым делом проверили – и мы, и потом милиция… Дверь изнутри на два замка закрыта. Все чисто. Он сам это сделал.

Мы с Петей переглянулись и некоторое время молчали. Виталик смотрел на нас удивленно. Видимо, мы как-то не так себя вели.

–  Постой, а если дверь, говоришь, была закрыта, то как узнали?

–  Не стройте из себя детективов. Все очень просто – у него дом углом стоит, и из соседнего окна видна кухня. Утром соседи увидели, что подоконник весь в крови. Ну и…

Мы снова переглянулись.

–  Ладно, пойду, – сказал Виталик. – Да, вот еще! Директор хотел, чтоб вы зашли, как отдохнете.

–  Зачем? – испуганно спросил Петр.

–  Ну как? Доложить, конечно.

Он повернулся и пошел усталой размеренной походкой человека, честно отработавшего свой хлеб. Я смотрел на него и думал: сейчас он вперед нас доложит о двух психах на крыше, которые вздрагивают, таращатся друг на друга, того и гляди сами спрыгнут.

–  Олег, мы должны все рассказать, – обреченно проговорил Петя.

–  Боишься, вслед за Гришаней отправимся?

–  Я сейчас всего боюсь. И, знаешь, даже тебя.

–  Не бойся. Гришаня – натура чувствительная, да и препарата он принял меньше, чем мы. Вот и не выдержал. Давай пока повременим с докладом. Хотя бы до завтра. Мы должны сами попытаться понять что-то, прежде чем в нас начнут копаться другие.

–  Понимаю твое состояние. Но мне действительно не по себе.

–  Как говорила моя бабушка, если страшно – возьми палку.

–  Ну хорошо, – вздохнул Петя. – Считай, договорились. Сегодня у нас все равно выходной, а завтра – прямо с утра встречаемся и идем к шефу. Боюсь, расколет он нас, сразу поймет, что темним. Ну да ладно.

Мы пошли вниз. На лестнице я встретил группу веселых шумных ребят из какого-то смежного сектора. Каждый тащил автомат или карабин, наверно, возвращались со стрельбища. Мне пришла в голову неожиданная мысль. Отдадут ли мне теперь мой пистолет? Вообще, состоим ли еще мы с Петькой в списках Ведомства, доверяют ли нам по-прежнему, или отныне все кончено?