Дети ржавчины

Я выяснил, что за два дня до трагедии Друг Лошадей разговаривал с бродячими погребальными мастерами и просил их пустить два венка по какой‑то реке, уходящей под землю. Это тоже был полузабытый брачный ритуал, и мастерам стало известно все о наших планах. Скорее всего кто‑то из них оказался доверенным лицом Лучистого, а может, просто проболтался. Горелый был в некотором смысле прав, когда свалил вину на Друга Лошадей. Я рассказал об этом Подорожнику, но он был пьян и ничего не понял.

Экспедиция, которую мы намечали, теперь откладывалась, но не отменялась. Подорожник был в запое два дня. На третий я пришел к нему с раннего утра, полный решимости.

Погонщик лежал на кровати, не раздевшись и не разувшись. В комнате воняло сивухой.

–  Вставай, – скомандовал я. – Нужно лететь. Он промычал что‑то, но так и не проснулся.

–  Вставай, – настойчиво повторил я. – Пить больше не будешь.

Мои слова не действовали. Пришлось пустить в ход руки. Я вытащил Подорожника на крыльцо, а затем плеснул на него холодной водой из ведра.

Он открыл глаза, непонимающе уставился на меня.

–  Еще воды? – поинтересовался я.

–  Не надо, – он помотал головой.

–  Тогда поднимайся.

Подорожник собрался с силами и встал на ноги, держась за стену. Я видел, что его трясет – то ли от холода, то ли просто с похмелья. Он простоял довольно долго – шатаясь и крутя головой. Потеряв терпение, я снова окатил его водой.

–  Ты что?! – заорал он, отскочив назад.

–  Вот, совсем другое дело, – сказал я. – Переоденься в сухое и выходи, у нас полно дел.

Погонщик кивнул и скрылся в дверях. Мне показалось, что он слишком легко согласился. Я подождал немного и вошел за ним в дом. Успел как раз вовремя – он уже открыл бутылку, но еще не сделал ни глотка.

–  Я сказал, ты не будешь больше пить, – сказал я, отбирая пойло.

Подорожник сплюнул и начал переодеваться. Через несколько минут мы стояли возле бомбардировщиков, похлопывая их по бокам и рассматривая механизмы.

–  Когда полетим на континент, один поведу я, другой – ты, – предупредил я. – Сейчас нам нужно попробовать поднять это в воздух.

–  Надежда умела, – сказал Подорожник, потирая лоб и морщась от головной боли.

–  И мы научимся. Я перегонял его из хранилища и кое‑что уже знаю. Главное научиться сбрасывать бомбы, остальное не так сложно.

Подорожник со вздохом кивнул – делай, мол, со мной, что хочешь. Мы поднялись по лесенке в кабину и устроились в просторных креслах. Передо мной был точно такой же штурвал, как на истребителе. Подорожник сидел в кресле наводчика, ему достался прицел – прибор, похожий на перископ, направленный не вверх, а вниз. Он потрогал потускневшие металлические детали, вопросительно посмотрел на меня.

–  Поднимемся в воздух – там и начнем разбираться, – ответил я на его взгляд.

Воздух в округе задрожал, когда я запустил двигатели могучей машины. Бомбардировщик напыжился и отлепил брюхо от земли. Сверху было видно, как из некоторых домов вышли люди взглянуть на нас. Я сделал круг над деревней, пробуя рули, и устремился к горам.

–  Здесь что‑то видно, – пробормотал Подорожник, прильнув глазами к окулярам прицела.

–  Что именно?

–  Камни мелькают… Не знаю, мы очень быстро летим.

–  А так? – спросил я, когда машина зависла на одном месте.

Подорожник поводил прицелом в разные стороны. – Видно, что под нами и что по сторонам, – сообщил он.

Мы двинулись дальше. Управлять машиной было несложно, однако имелось одно существенное отличие от быстрых и юрких истребителей – неповоротливость. Мне казалось, что каждый раз, прежде чем исполнить команду, бомбардировщик некоторое время размышляет над задачей.

Когда мы оказались над горами, я довольно долго утюжил пространство, высматривая, нет ли кого внизу. Ничего, кроме камня и кривых деревьев. Машина, чуть покачиваясь, зависла на одном месте, и я зафиксировал штурвал.

–  Вот это предохранитель, – начал объяснять я, – а этот рычаг оттягиваешь, когда наведешь на цель.

–  Там кружочек в стекле, – заметил Подорожник.

–  Да, именно в кружочке и должна быть цель. Для начала разобьем вон тот круглый валун, видишь?

Подорожник кивнул – и сразу же дернул за рычаг… Я едва успел схватить штурвал. В нашей машине бомбы не падали из люков, а выстреливались через специальные шахты. Через мгновение после выстрела под нами разверзлась огненная бездна. Машину подбросило так, что я стукнулся головой в потолок кабины. В глазах потемнело, но не от удара, а от тысяч камней и тонн пыли, поднявшихся с земли. Я отчетливо слышал, как некоторые бьют по обшивке.

Я потянул штурвал, пытаясь выбраться из кромешного ада. Машину крутило и бросало, как мячик на волнах, я едва удерживался в кресле.

Через несколько мгновений все кончилось. Я прислушался к шуму двигателей – пока все было нормально. Подорожник вылез из‑под своего кресла и с ужасом уставился на меня. У него на скуле наливался здоровенный синяк.

–  Ну ты даешь… – только и смог сказать я.