Дети ржавчины

Мне стало страшно наедине с этими глазами. Именно наедине, потому что сам Роман Петрович сейчас отсутствовал. Неизвестно, где он был: может, стал маленькой безвольной частицей своих глаз-чудовищ, а возможно, они изгнали его в неизвестные пространства или измерения, где его примитивные человеческие проявления не мешают великому таинству Настоящего зрения.

- Расслабьтесь, Олег, - спокойно произнес старик. - И не бойтесь ничего. Я себя полностью контролирую.

Я с облегчением выдохнул и действительно расслабился. Мне захотелось понаблюдать за лицом Романа Петровича. Оказалось, оно не превратилось в неподвижную базальтовую маску, как виделось мне сначала. Оно было изменчиво и отображало то тревогу, то заинтересованность, то едва заметную насмешку. Я сидел перед стариком, чувствуя себя Прозрачным, как медуза. Он видел меня всего и знал обо мне все. Это продолжалось, наверно, с полчаса.

Сеанс кончился неожиданно, роман Петрович просто тряхнул головой, несколько раз глубоко вдохнул я содрал пластырь с переносицы. Некоторое время он устало сидел, опустив голову. Я изнывал от нетерпения, но молчал.

- Олег, - тихо произнес старик и поднял на меня глаза. Они были красными и слезились. - Я не знаю, что сказать.

- Вы... ничего не увидели? - осторожно спросил я, не торопясь разочаровываться.

- Видел. Я видел бездну. Понимаете?

- Нет.

- Каждый человек - чаша, а вы - бездна.

- Я все равно не понимаю. Бездна - это пустота, ее нельзя увидеть. Так что вы видели. Роман Петрович? Он протяжно вздохнул и снова опустил голову.

- Нет таких слов, чтобы описать, - медленно проговорил он. - Могу сказать только одно - все это настоящее. Это не бред, не сумасшествие.

- "Это"... - повторил я, пробуя слово на вкус. -Но откуда оно во мне?

Старик покачал головой.

- Ищите сами. Олег. Здесь я не помощник.

- Ясно, - сказал я, вставая

Роман Петрович вскинул на меня глаза

- Найдите это обязательно! Докопайтесь до самого истока, оно стоит того. Знаете, я очень хотел бы посмотреть и вашего товарища, чтоб сравнить...

- Это невозможно, - с сожалением сказал я, надевая ботинки.

Я торопился уйти. Старик мало что прояснил, но убедил, что происходящие во мне процессы - не бред не болезнь и не игра воображения. Мне необходимо было сейчас побыть с самим собой. Роман Петрович открыл дверь и не закрывал ее, глядя, как я спускаюсь по лестнице.

- Олег! - крикнул он, и я остановился. - Не мучайте себя размышлениями. Ответ на все вопросы сам найдет вас, только запаситесь терпением, - голос его вдруг стал глухим и слабым. - Олег, я завидую вам. Прощайте.

ПРОРЫВ

И снова ночь принесла свидание с моей сокровенной тайной. В одиннадцать я лег и довольно спокойно спал часа два или три.

Потом перед глазами замелькали цветные пятна, и меня будто подбросило. Я заворочался, разбудив Лерку, открыл глаза. Все было спокойно. Тикали часы, капал кран на кухне.

Я снова лег - и провалился в воспоминания. Трудно было понять, сплю я или нет, казалось, что в любой момент я могу оторваться от созерцания плывущих перед глазами картин и вернуться в реальность.

Картины были великолепными. Яркие, детальные, отчетливые. Местами они, правда, не совпадали, и логические стыки между ними частенько отсутствовали. Но всякое воспоминание таково.

...Огромное каменное поле уходит к горизонту. Если долго смотреть на него, стараясь не слышать никаких звуков, то начинает казаться, что в мире нет ничего, кроме этой равнины - и тебя в ней. В такие минуты сердце покалывает от мимолетного ощущения покинутости. Но за спиной город с круглыми крышами. Достаточно повернуть голову - и ты среди людей.

Однако мне не нужен город. Я - маленький беззаботный мальчишка. Я смотрю во все глаза туда, где небо смыкается с равниной. Там - глубокая синева без облаков, и на ее фоне - неровная гряда далеких гор. Я смотрю туда, приложив ладонь к глазам, и томлюсь неизвестным ожиданием.

И вот что-то меняется. В однородно-синем небе мелькает россыпь темных точек. Я срываюсь с места и бегу им навстречу, радостно крича и размахивая руками. Точки приближаются, увеличиваются, и я пытаюсь их пересчитать, но ничего не выходит - они все время движутся, меняются местами. Но я и так вижу, что все в порядке, все на месте, а если бы не хватало хоть одной - я бы сразу заметил это без подсчетов.

Это уже не точки. Теперь понятно, что над раскаленной равниной стремительно несутся легкие серебристые истребители с длинными носами-спицами. Они со свистом проносятся над моей головой, разворачиваются и снижаются у окраины города, где стоят несколько длинных приземистых строений. Там сразу становится многолюдно, шумно и весело.

Один из истребителей - мой! Он отделяется от остальных и, сделав торжественный круг над моей головой, опускается совсем рядом. Стеклянная кабина раскрывается, подобно раковине, на покрытый трещинами грунт спрыгивает высокий веселый человек в комбинезоне, перетянутом широким поясом, хватает меня на руки...