Дети Ржавчины

Я хотел было напомнить, чтобы он не вмешивался, однако нельзя было терять времени. Бойцы, энергично работая прикладами и иногда постреливая, оттеснили карателей к плоскому камню, стоящему торчком. Кто-то рискнул побежать, грохнула автоматная очередь, выбивая у ослушавшегося из-под ног песок и мелкие камешки. Тот моментально отпрыгнул назад, бледный и трясущийся.

— Тесаки, иглострелы — на землю, — скомандовал я. Никто сначала не пошевелился. Я выбрал в толпе одного человека, самого, на мой взгляд, агрессивного, взял его за шиворот и ткнул в нос пистолет.

— Оружие на землю!

Он выпустил из рук тесак с широким матовым лезвием. Вслед за ним другой сделал то же самое. Я обошел толпу, наблюдая, как к моим ногам падает смертоносное железо. Меня провожали то испуганные, то ненавидящие взгляды.

— Всех обыскать и связать, — сказал я. — Веревки поищите в седельных сумках.

Меня тронули за плечо. Это был боец, поставленный мной охранять Горелого.

— Ты почему здесь? — изумился я.

— Вот, — он протянул мой собственный пистолет. — Нашел у того парня.

—А где он сам?!

— Так его забрал твой приятель. Взял и поволок куда-то...

— Куда?

— Кажется, в ту сторону...

Я сорвался с места и через несколько секунд увидел за камнями Подорожника — он тащил скованного наручниками Горелого за шиворот, держа в свободной руке тесак.

— Стой! — закричал я.

Погонщик обернулся и в тот же момент приставил лезвие к горлу Горелого.

— Не подходи! — крикнул он. — Я сам его прикончу.

— Я сказал, стой! — я догнал их, отобрал у Подорожника тесак.

— Пусть убьет! — закричал Горелый. — Со связанными руками легко убивать, верно?

— Заткнись! — ответил я. — Не тебе об этом судить.

— Я все равно его прикончу, — упрямо проговорил Подорожник.

— Нет, — я решительно покачал головой. — Ты не убийца. Его накажут другие люди.

Подорожник только сплюнул в ответ и, резко повернувшись, пошел прочь. Я рывком поднял Горелого на ноги и потащил к остальным.

Бойцы действовали быстро и толково. Вскоре каратели сидели на земле, связанные по двое и по трое. Лейтенанта я нашел возле груды оружия, он сидел на корточках, разглядывая иглострел.

— Осторожней с этой штукой, — предупредил я. Бондарь встал, вытащил из кармана оперенную железную иголку.

— Вот, у одного из наших в пластинах застряла.

— Кто стрелял, видели?

— Нет, он даже не заметил.

— Когда только успели... Отдай эту штуку ему на память. В принципе, вы свободны.

— А как же эти? — он кивнул на связанных старост.

— Разберусь с ними сам. Надеюсь, в тоннеле не заблудитесь?

— Вроде негде блуждать... Теперь что, рапорт писать?

— Ничего не надо писать, вся канцелярия — моя забота. Возьми пистолет, у меня теперь свой есть. Да, кстати, «маслят» не отсыплешь?

— Отсыплю, — Бондарь достал запасную обойму, выщелкнул из нее патроны, протянул их мне. — Хватит или еще у ребят взять?

— Хватит. Надеюсь, все предупреждены о режиме секретности, когда дело касается операций Ведомства.

— Да, я своим напомнил. Вы остаетесь?

—Да... — я, прищурившись, посмотрел в небо. — Мы остаемся.

Небо было чистым, пока. Но чем скорее отсюда уйдут посторонние, тем лучше для них.

— Поторапливайся, лейтенант. Как тебя зовут-то?

— Виктор.

— Спасибо, Виктор, вы сегодня нас здорово выручили.

— Служба.

Через десять минут мы остались одни, если не считать связанных старост. Подорожник выбрал двух хороших коней, приторочил к седлам иглострелы. В сумки положил трофейные припасы — нам предстояла неблизкая дорога, и наверняка придется ночевать в пути. На третью лошадь мы взвалили связанного Горелого.

— Надо бы этих развязать, — проговорил я, кивнув на пленных.

— Сами развяжутся, — глухо проговорил Подорожник. — Поехали...

КОЛОНИЗАЦИЯ

Однако далеко уехать нам не удалось. Едва мы пришпорили коней и выбрались в долину, из-за скал появились два истребителя. Нас не было в деревне слишком долго, и, видимо, кто-то побеспокоился послать вдогонку разведчиков. Мы принялись успокаивать неприученных к технике коней, а тем временем обе машины приземлились.

Нас нашли Медвежатник и еще один бывший погонщик, совсем молодой парень по имени Догнавший Ветер. Я приблизился к Медвежатнику, он вылез из машины и посмотрел на меня испуганно.

— Что еще? — в сердцах проговорил я, думая, что разведчики принесли вдобавок ко всему плохие вести с базы.

— У нас сегодня очень дурной день, — проговорил погонщик, опуская глаза. — Мы знаем, Друг Лошадей нам все рассказал.

— Друг Лошадей? — переспросил я.

— Да, он там, — ответил Медвежатник и кивнул на второй истребитель.

Я стегнул лошадь, и она боязливо приблизилась ко второй машине, из которой уже выбрался Догнавший Ветер. Старик, разодранный и окровавленный, лежал на задней скамье. Его грудь судорожно вздымалась.

Я перелез к нему. Он с трудом открыл глаза, коснулся меня дрожащей рукой.

— Живые— — прошептал он. — Живые. А где... где девочка?

— Молчи, — сказал я.

Я начал осторожно ощупывать его тело. Он приглушенно охнул, когда я коснулся груди. Похоже, были переломаны ребра.

— Дышишь свободно? — спросил я.