Дети с улицы Мапу

В усадьбе живут сейчас ее хозяева - Владислав Янковский и его сестра Елена. Янковский этот вырос в бедной семье в поместье Тышкевичей. Отец его служил у графа кучером, но сын считал, что положение отца не соответствовало чести их рода - рода обнищавших дворян. Он никогда не забывал подчеркнуть свое дворянское происхождение и требовал к себе уважения. В молодости он уехал в Америку. Там работал в шахте, зато сумел собрать денег. Вернувшись через пятнадцать лет на родину, купил себе эту усадьбу и зажил крестьянином и помещиком одновременно.

Рядом с огородом стоит длинный и уродливый кирпичный дом, именуемый "казармами".

В нем несколько однокомнатных квартирок, в которых прежде жили батраки со своими семьями. Эти "казармы" пустуют, только в дальнем конце их живет еще одна семья.

Владислав Янковский обращался со своими работниками властно и требовал, чтобы ему оказывали почтение, обращались к нему "понас (господин) Янковский". Однако Паулаускаса он уважал и от него этого не требовал. Знакомы они были с юности. Несмотря на разницу в возрасте оба служили добровольцами в армии во время войны за независимость Литвы. Паулаускас провожал его, когда он отправлялся странствовать в Америку, помог, когда у него умерла жена, оставив маленького сына, Янковский не раз говорил о своем друге: "Толковая голова и золотое сердце у этого Паулаускаса".

Когда друг обратился к нему с просьбой устроить женщину с дочкой, он долго не раздумывал. В доме нужна хозяйка. Сестре Елене, старой деве, трудно справляться с хозяйством. Правда, она не расстается со связкой ключей, но отсутствие хозяйской руки чувствуется везде: на кухне, в комнатах, в хлеву, во дворе, при приготовлении колбас на рождество.

Голова понаса Владислава давно поседела, но он еще видный мужчина: статный, энергичный. У сестры же его - спина согнулась; во время беседы она частенько засыпает.

В молодости поня (госпожа) Елена служила в графском доме. Она постоянно ругает нынешние времена, утратившие былое великолепие и блеск. Особенно сердита она на бесстыжее молодое поколение, не почитающее ни Бога, ни людей. Когда в усадьбу приехали госпожа Вайс с Шулей, поня Елена встретила их недоброжелательно. Русская... Все русские ведь отвергают Бога, не молятся, обрядов не исполняют. Притом она еще горожанка - франтиха, работать не сумеет. Однако госпожа Вайс сумела за короткое время завоевать ее сердце. Поня Елена очень мучилась от ревматизма. Госпожа Вайс ухаживает за ней, натирает ее тело разными мазями и маслами, поит ее лекарствами. Поня Елена говорит, что Софья Михайловна прямо поднимает ее из гроба,

- Чудесная лечебная сила у этой женщины, - рассказывает она теперь каждому, приходящему к ней в дом, - она излечивает любую болезнь и рану одним прикосновением руки. Все доктора мира ногтя ее не стоят.

Шуля ей тоже полюбилась. Старухе нравится, как она бойко говорит по-литовски, бегло читает, быстро вышивает и вяжет. По документам Шуля теперь Оните, подчерица Софья Михайловны, русской, которая вышла замуж за вдового литовца и удочерила его девочку-сиротку. В глазах Елены много значили хорошие отношения между "мачехой" и "падчерицей". Если Оните зовет эту русскую "мамой" и так ее любит, то это хороший признак.

Один недостаток нашла в ней старая госпожа: ее православную веру. Несколько раз пыталась старуха убедить Софью Михайловну в преимуществе католицизма, но вскоре отстала от нее, убедившись, что русская плохо знает также православные обычаи и пренебрегает ими.

- Россия, Россия!.. Безбожная страна и народ, - вздыхает поня Елена.

Но Оните - на нее распространяются все строгости религии. Она дочь католика-литовца и должна придерживаться всех правил: не есть в пятницу мясного, ходить в костел по воскресеньям и по праздникам. Поня Елена взяла на себя духовное воспитание девочки. Она считала своим долгом воспитать Оните в духе преданности католической церкви и ослабить насколько можно вредное влияние мачехи.

Вначале религиозные обязанности были Оните противны.

- Мама, - жаловалась она, когда вечерами они оставались одни - ведь мы все время врем.

- Мы не врем, доченька, - мы только защищаемся.

Шуля поняла смысл этих слов. Она вынуждена вести двойную жизнь, притворяться. Она научилась опускаться перед распятием на колени и повторять вслед за госпожой Еленой молитвы.

Однако иногда ее мучили угрызения совести. Она понимала, что обманывает окружающих, я ей становилось стыдно. Со временем она все же привыкла выполнять все чисто механически.

В доме было заведено перед едой читать короткую молитву. Понас Владислав ставший за годы, проведенные в Америке, до некоторой степени вольнодумцем, читал молитву торопливо, глотая слова, и подшучивал над своей набожной сестрой. Старуха сердилась, и тогда он умолкал и лишь подмигивал Софье Михайловне, в которой видел свою единомышленницу.