Дети Шахразады

Несколько удивленный таким поведением, муж подобрал халат, вывесил его сушиться на балконе, аккуратно расправив рукава, и вернулся в комнату, прислушиваясь к звукам льющейся воды и довольному фырканью, раздающемуся из-за двери. Он вновь вспомнил шелковистую кожу с веснушками, плавный изгиб стройной спины, переходящий в маленькую выпуклую попку, золотую змейку, таинственно переливающуюся в темном углублении между упругими холмиками груди, и непреодолимое первозданное желание медленно и неуклонно зародилось в недрах его существа и стало подниматься все выше и выше, захватывая его целиком. Крадучись, как тать в нощи, Давид приоткрыл дверь ванной, увидел влекущие контуры длинного, извивающегося под сильными струями воды женского тела за полупрозрачной занавеской, и почувствовал, что темная сила желания уже поднялась в нем до горла, сжимая его тугим кольцом и затемняя разум все больше и больше.

Уже плохо владея собой, он обнял скользкое тело сквозь тонкую занавеску, услышал неразборчивое восклицание и, одним прыжком вскочив под теплые ласкающие струи, оказался рядом с маленькими твердыми грудями, вожделенным плоским животом в хлопьях мыльной пены и золотым треугольником под ним. Длинные скользкие женские руки вцепились в мускулистые коричневые плечи, белые ноги сами непостижимым образом обвились вокруг смуглых голых бедер – куда девались плавки?! – и жгучая волна наслаждения захватила его целиком.

Мыльная пена мешала схватить скользкое гибкое тело, но оно само прижималось к смуглой груди, щекоча и лаская одновременно. Отвратительный горько-соленый вкус оставался на языке, когда он лизал все тайные, недоступные воде вожделенные уголки, сердце бешено колотилось и, в едином с ним ритме, бешено пульсировала упругая, податливая плоть, страстно втягивающая его в себя. Струи воды хлестали по обнаженным, вздрагивающим от напряжения телам, и не было в мире силы, способной разъединить их.

Когда неудержимый натиск страсти сменился блаженной истомой, утомленная парочка обнаружила себя посреди развороченных подушек, на мокрых простынях и съехавшем на бок гостиничном матраце. И как это получилось?.. Надо бы поправить! – одновременно подумали супруги, но на исправление катастрофы уже не было сил.

– Черт с ним, – сонно пробормотал вконец измочаленный муж, подгребая под себя жену, тут же уютно свернувшуюся в теплый комочек.

– Как Мертвое море выматывает! Все-таки сильная радиация! – прибавила образованная супруга, натягивая на себя тяжелую мужнину длань, как одеяло. Она любила спать, вплотную прижавшись к теплому надежному боку.

Негромкий храп был ей ответом.

Она поудобнее подложила его руку под голову, примяла ее, как подушку, и через пару минут только разноголосые сонные рулады доказывали присутствие жизни на данном уголке обитаемой Вселенной.

* * *

– Все-таки странно, что он нырнул с головой в Мертвое море, – качая медной короной, заметила госпожа Нир, намазывая маслом пышную булку, обсыпанную мелкими кунжутными семечками. Супруги пили чай на балконе гостиничного номера. – Он ведь почти местный, знает, что это такое.

Муж с благодарностью принял приготовленный женой аппетитный бутерброд, с удовольствием откусил и характерным жестом откинулся назад, раздумывая над справедливым замечанием жены:

– Если честно, Ружди мне не очень понравился… По-моему, он был вне себя. Не совсем адекватный… Не такой, как всегда…

– Вы не виделись почти всю жизнь, – заметила рассудительная доктор, – ты не можешь сравнивать взрослого человека с семилетним мальчишкой.

– Вот именно! – кивнул супруг. – Да еще после такой вот водной процедуры!.. И я не знаю – он вел себя так странно после неудачного «купания» или так неосмотрительно нырнул именно из-за своего состояния… – Давид почесал в затылке. – Если бы я не был уверен, что арабы не пьют, то решил бы, что он пьян в стельку!

– Но твой друг детства не араб, то есть не правоверный мусульманин… – Маша вздрогнула от порыва холодного вечернего ветра с гор и поискала глазами кофту. – Он ведь из Англии?

– Не знаю, – откликнулся супруг, доев бутерброд и смахнув с колен крошки. – Завтра позвонит, приедет в гости, тогда и поговорим. Пойдем, пройдемся, что ли?

Ружди не позвонил ни завтра, ни послезавтра.

Давид ругал себя за то, что не догадался сам записать его номер, и жену – за то, что не подсказала ему сделать это.

Они встретились через неделю – но при каких обстоятельствах!..

Глава 4. Сказка четвертая. Об ужасной кровной мести, потерянной любви и научных изысканиях

Суперсовременная лаборатория генетического центра сияла стеклом и никелем плоских, покрытых загадочными кнопками приборов, зеленоватыми поверхностями лабораторных столов, стеклянными блестящими пробирками, колбами… и вообще выглядела чрезвычайно внушительно и по-научному.

Среди всего этого компьютерного великолепия громадная конторская книга – порядком затрепанная и засаленная, – куда вручную вписывались результаты сложнейших гормональных анализов, выглядела просто динозавром.