Дети Шини (СИ)

- Меня зовут Костя, - сказал и протянул нам по очереди руку, даже мне. - Не бойтесь, я не заразный. Простыл. У меня горло слабое место.

Я тоже дала руку, и когда он пожимал её, то держал так долго и так откровенно меня разглядывал, что это заметил даже Герасимов:

- Ты хотел нам что-то рассказать?

Амелин медленно перевел взгляд на Герасимова:

- И тебя я помню. У Маргариты Васильевны в группе вместе были. Немного. Потом я в первый класс пошел, а ты остался.

- Так что насчет Кристины? - настойчиво сказал Герасимов.

Амелин кивнул на стулья. Я села с краю, Герасимов посередине, а он сам, молча взяв второй крайний стул, обошел и поставил возле меня. Словно специально хотел сесть рядом.

И после того бесстыдного, оценивающего разглядывания такая перестановка меня несколько забеспокоила, поэтому я развернула свой стул спинкой вперед и села на него верхом. Кругом полно всяких озабоченных придурков, и я очень порадовалась, что додумалась взять с собой Герасимова.

Но когда Амелин достал из-под дивана ноутбук, принес и опустил его на тот пустой стул, получилось очень глупо, потому что оказалось, что я сижу к ноуту спиной.

- Там просто отсвечивает, - пояснил он.

Так что "придурком" в этой ситуации оказалась я.

- Ты знал, что Кристина собирается сделать? - пока он, сидя на корточках, возился с компьютером, я тихонько вернула свой стул в прежнее положение.

- Конечно, знал. Мы все друг о друге про это знаем.

- Кто это мы? - не понял Герасимов.

Амелин поднял голову, и какое-то время смотрел на него, словно подбирая слова:

- Вот, ты любишь дискотеки, дни рождения и прочие праздники?

- Терпеть не могу, - признался Герасимов.

И это было правдой, потому что он всегда сбегал со всех массовых мероприятий, и уж насколько я их недолюбливаю, Герасимов от любой вечеринки шарахался как от огня.

- Ну, а теперь представь, что тебя силой притащили туда, нарядили в колпак, дали в руки дудку и велели всех веселить. Что ты будешь делать?

- Ничего, - фыркнул Герасимов. - Пошлю всех и уйду домой.

- Всё правильно, - кивнул Амелин. - Потому что праздник жизни - это не для всех.

- Ни хрена не понял, - Герасимов вопросительно посмотрел на меня.

- Суицидники, - пояснила я и он, скорчив пренебрежительную гримасу, с отвращением фыркнул.

- Рад, что у тебя всё хорошо, - Амелин заулыбался такой смущенно-умудренной улыбкой, какая бывает у взрослых, когда они отвечают детям на примитивные вопросы. - Мы познакомились с Кристиной на одном форуме, и только потом выяснилось, что обитаем в одном районе.

- Раз ты её так хорошо знал, то можешь объяснить, что именно её не устраивало? Раньше же она была нормальная, - сказала я.

- Раньше всё было по-другому, - улыбаться Амелин не перестал, и от этого каждое его слово звучало, как издевка. - Когда маленькому ребенку больно, он истошно орет, но его учат терпеть боль и не жаловаться. Поэтому повзрослев, он уже кричит молча, беззвучно, внутри себя так, чтоб никто не услышал.

- Но всегда же есть какая-то основная причина, - у меня было стойкое ощущение, что он морочит нам голову.

- А если тебя спросить, почему ты любишь того, кого ты любишь, ты бы смогла назвать всего одну причину?

Мало того, что от каждой его фразы несло чистейшей показухой, я вообще терпеть не могу подобные разговоры. Особенно если они касаются меня. Понятное дело, что я люблю родителей, потому что они родители. Но для этого не нужна никакая причина. Да и с какой стати я должна обсуждать это с каким-то придурком, которого вижу в первый раз в жизни?

- Я никого не люблю.

- Всего одну причину?

В какой-то момент мне даже показалось, что он просто насмехается.

- С первого раза плохо понимаешь?

- Просто хотел объяснить, что не бывает никакой "одной" причины.

Вся эта чушь постепенно начинала меня бесить, Герасимов тоже не скрывал неприязни.

- Ладно, кончай нам мозги полоскать. Плевать на все твои тупые философии. Я только хочу знать, какого хрена мы попали в этот ролик.

- Ну, это не ко мне, - Амелин поднялся. Джинсы у него были потертые, застиранные, в уже совсем белесые на коленках, об их первоначальном цвете можно было сказать только по ярким черным полоскам от подворотов в самом низу штанин. - Вы просили рассказать про Кристину. Я думал, вас интересует она.

- Мне интересен только я сам, - в серых глазах Герасимова застыла упрямая непоколебимость. - И меня бесит, что с какого-то перепугу какая-то сумасшедшая решила навесить на меня свои заморочки. По мне, если бы вы всей толпой сиганули с высотки или утопились, нормальным людям дышать стало бы значительно легче.

Амелин изобразил удивление. Именно изобразил, потому что в голосе слышалась ирония.