Дети Шини (СИ)

Так, что Марков выразил Амелину свои соболезнования по поводу неудачного соседства, но тот, посмеявшись, сказал, что после того, как пожил с нами в Капищено, теперь легко находит общий язык с кем угодно.

В тот день мне пришлось уехать пораньше вместе с ребятами, потому что после обеда к нему, наконец, в первый раз за всё время, должна была заявиться Мила, а я не хотела с ней встречаться.

И мы очень вовремя успели уйти, потому что я заметила её в гардеробе.

А возле проходной Петров вспомнил, что оставил в палате камеру и, сказав, что догонит, побежал за ней.

Но мы дошли аж до метро, а он так и не догнал, и на телефон не отвечал, так что Якушин остался ждать, а мы поехали, потому что Насте нужно было домой.

Тем же вечером папа неожиданно сказал:

- Тоня, ты завтра в школу не пойдешь. Я взял выходной, и мы поедем с тобой на коньках.

- Странный ход. С чего бы это?

- Нужно тебя как-то встряхнуть. С тех пор как ты вернулась домой после этой своей самоволки, я тебя не узнаю. Ходишь печальная, молчишь или витаешь где-то.

- Типа, раньше я была веселая и заводная? Хохотала с утра до вечера?

Он и видел-то меня по три часа в день.

- Вот, пожалуйста, ещё и злишься на ровном месте. Я просто предлагаю погулять и развеяться.

- С Решетниковыми?

- Нет, конечно, - папа стойко проглотил мою шпильку. - Только ты и я. У мамы наметился очень важный договор.

- Ну, хорошо, - сдалась я. - Завтра у нас никаких контрольных, а два последних урока - физкультура.

В парк Горького мы добирались долго из-за пробок, казалось, что всем жителям Москвы в этот день срочно понадобилось куда-то ехать.

Я возмутилась, а папа пояснил, что ничего удивительного в этом нет, и они с мамой каждый день так на работу ездят. А вечером ещё хуже, поэтому до дома, порой, они добираются часа два, а то и больше. И велел приготовиться к долгой поездке. И я приготовилась. Достала телефон и полезла в ВК, но он строго посмотрел на меня, отнял телефон и кинул его на заднее сидение.

- Хватит. Я же взял отгул. Значит, и ты можешь на время отложить свои дела. Как успехи в школе?

- Как обычно.

- Подтянула, наконец, свою физику?

- Не особо.

- Как же ты собираешься по ней ЕГЭ сдавать?

- А я и не буду сдавать физику.

- В твоём институте отменили физику?

- В моём институте? Ты даже не знаешь, куда я собиралась.

- Куда-то, где нужно кроме математики сдавать физику.

- Я передумала туда поступать.

- То есть как?

- Мне теперь биология нужна.

- На что тебе сдалась биология?

- Я на психолога пойду. Детского.

- Тоня, что за блажь? За полкопейки в школе сидеть? Кому нужны эти психологи?

Папа не то, чтобы расстроился, скорее был озадачен нелогичностью происходящего, как если бы стрелки часов вдруг начали двигаться в другую сторону.

- В том-то и дело, папа, что никто никому не нужен, и никто ничего не замечает.

- О чем вообще речь?

- О том, что всё взаимозависимо и взаимопроникновенно.

Папа изобразил, что из-за моих слов стреляет себе в висок. Я попробовала объяснить.

- Короче, я не хочу, чтобы взрослые, такие, какие они сейчас, лечили детей от своих же болезней. Это нечестно и несправедливо. Это не наше поколение такое, а ваше. Потому что вы слишком погрузились в себя и зациклились на своей нормальности.

- Откуда такие мысли? Я в твоём возрасте ни о чем подобном и не думал.

- Только не обижайся, пожалуйста, но как вы можете нас воспитывать, если сами не знаете как правильно? И от этого всё становится таким запутанным, что даже начинает казаться, что в какую сторону не шагни, всё бессмысленно. А мне бы хотелось, чтобы люди не чувствовали одиночества, ненужности и страха оттого, что им предстоит в этом жить.

- Боже, Тоня, ты стала идеалисткой? Никогда бы не подумал.

- Нет, папа, я реалистка. Я живу в этом и вижу, как вы убиваете нас, нашими же руками. Навешиваете ярлыки, сваливаете всё в одну общую кучу и изо всех сил доказываете нам какие мы уроды и дебилы.

- Ну-ну, - насмешливо ухмыльнулся папа. - А вы правда уроды и дебилы?

- В том-то и дело, что нет!

- Тогда докажите обратное, что вам мешает?

- То, что это ваш мир, и вы в нем устанавливаете свои правила.

- А по каким, интересно, правилам ты собираешься кого-то воспитывать?

- По другим. По хорошим.

- Знаешь, Тоня, когда мне было столько же, сколько и тебе, я тоже считал, что взрослым и, в первую очередь моим родителям, плевать на меня.

Я жил совсем в другое время, тебе даже сложно представить в какое. Просто в другое. Когда я ходил в детский сад, у нас из девяти мальчиков трое носили совершенно одинаковые куртки - синие с красным, другие трое просто темно-синие.

У пары ребят были очень похожие коричневые пальто и только один ходил в куртке совсем не похожей на остальные - в перешитой отцовской.

Но тогда это никого не беспокоило, это вообще было неважно, и какое-то время было неважно, только потом вдруг начались перемены. Союз распался, и вся страна стала перестраиваться на новый лад.