Дети Шини (СИ)

-- Ты-то хоть знаешь, почему попала в этот список?

Однако вместо того, чтобы нормально ответить, Сёмина стала ныть, что ей тоже постоянно кажется, что она лишняя в этом мире и никому не нужна. А потом вдруг решила, что мы должны ехать в больницу к Кристине и попросить у неё прощения.

Но я сразу отказалась. Во-первых, мне лично не за что было просить у Ворожцовой прощения, а во-вторых, в больницу нас всё равно не пустили бы. Я это знала наверняка, у моей мамы знакомая недавно из реанимации. Те, кто в коме, все там лежат. И никого, даже родственников туда не пускают.

После этих моих объяснений Сёмина сделалась ещё более унылой и заявила, что нужно было прямо сказать, что я не хочу, а не придумывать отмазки.

Я же посоветовала ей прекратить выдумывать всякую фигню, и больше думать о причине, а не о следствии. Тогда она всё-таки рассказала, что немного дружила с Кристиной, когда они ходили вместе в художественную школу. И с тех пор, та очень сильно изменилась. А в школе они лишь здоровались, и совершенно не понятно, почему Ворожцова вдруг вспомнила о ней, но раз такое произошло, то значит, так и должно быть.

-- Знаешь, что? -- в конце концов, предложила я, чтобы хоть как-то прекратить это занудство. -- Нам нужно всем вместе встретиться.

-- С кем встретиться? -- не поняла Настя, всё ещё пребывая в своих страданиях.

-- Всем, кого перечислила Кристина. Только так мы сможем хоть что-то понять.

-- Что понять? -- Сёмина страшно тормозила.

-- Мои родители постоянно куда-нибудь уезжают, так что можно собраться у меня.

И тут она неожиданно встрепенулась и будто даже ожила, в голубых глазах промелькнула неподдельная заинтересованность.

-- Ты приглашаешь в гости? Я обязательно приду. У меня все каникулы свободные.

==========

Глава 3 ==========

Ребят я позвала к себе шестого, когда мама с папой поехали к Решетниковым на дачу. Они никогда не могли посидеть спокойно дома, всё время летели куда-то сломя голову. И я, по их мнению, была занудой и плесенью.

Самым первым, на целых двадцать минут раньше назначенного срока, пришел Петров.

Он был темненький, с россыпью симпатичных шоколадных родинок на обеих щеках, кареглазый, курносый и очень улыбчивый. Каштановые волосы, были намеренно взъерошены так, будто он только что прокатился на американских горках. В этой прическе и во всем его внешнем виде: модных узких синих джинсах, яркой бирюзовой толстовке на молнии, белой футболке с надписью "It'not my problem" под ней и маленькой блестящей сережке в левом ухе, читалось явное стремление хорошо и броско выглядеть. Он него пахло кондиционером для белья и лёгким, спортивным парфюмом.

С первой же минуты Петров повел себя со мной шумно и по-приятельски, как бы показывая, какой он простой и контактный. Но это получалось у него немного наигранно, с перебором, как бывает, когда кто-то очень старается скрыть своё смущение.

Прямиком зайдя в мою комнату, он стал снимать на камеру всё подряд.

- Одиннадцать сорок пять, явочная квартира Осеевой. Мы собираемся тут, чтобы разгадать страшную тайну Чёрной Кристины и дать ответы на вечные вопросы, такие как: "Кто виноват?" и "Что делать?".

Он прошел туда-сюда по комнате, зачем-то поснимал мой стол, кровать, даже вид из окна, затем перевел объектив прямо на меня:

- Так, Осеева, что ты скажешь в своё оправдание?

- Ничего не скажу. Мне не в чем оправдываться.

- А какой твой любимый цвет?

- Никакой.

- Тогда почему у тебя в комнате нет ничего такого цвета?

- Очень смешно.

- Я всегда такие вещи подмечаю. Для кино, между прочим, это знаешь, как важно? Хороший фильм делают не только актеры и сюжет. Чтобы вызвать у зрителя эмоции, нужна правильная картинка. Гармоничная и соответствующая содержанию, а не как твои волосы.

- А что мои волосы?

- Они красные. Это цвет энергии, тепла и любви, а сама ты молчаливая и сдержанная. Получается, эмоциональное противоречие. И зритель, такой, сразу "не верю!".

- Красный - это сила и гнев, - строго сказала я, сразу давая понять, чтобы он не лез с этим.

И Петров тут же миролюбиво согласился.

- Понял, как скажешь.

Марков и Сёмина явились ровно к двенадцати, и Петров моментально переключился на Сёмину, спрашивая о любимом цвете и снова разглагольствуя про "правильную картинку". Настя же сильно застеснялась и сказала, что вообще не любит кино, а в аниме всегда очень яркие краски, не такие, как в реальной жизни.

Тогда к их разговору подключился Марков и заявил, что слова Петрова - чушь, потому что раньше снимали черно-белые фильмы, и там всё было понятно, что хорошо, а что плохо. А теперь - сплошная неразбериха. И если вообще запретить цветное кино, то всё снова встанет на свои места. Белое будет белым, а черное - черным.