Дети шпионов 2008

– Это что? – спросил я.

– Подарок, – небрежно объяснил Алешка. – От Витьки. Английский словарь. На сто тысяч слов. Дим, а что, как ты думаешь, у англиканцев есть сто тысяч слов? Как же они их запоминают?

– За что подарок-то? В честь окончания курсов?

– За календарь. Посмотри в окно.

Я послушался. Шахматисты спокойно сидели за столом. Время от времени они переставляли фигуры и подпирали подбородки ладонями – в раздумье. Над ними порхали листья и воробьи. Шляпа Славика лежала на скамейке вверх дном. Один воробей даже залетел в нее на минутку. То ли что-то в ней нашел склюнуть, то ли просто покакал.

Вдруг Славик захлопал себя по своему телу – по груди, по ногам, по бокам. Я догадался – ищет в карманах зазвеневший мобильник. Нашел. Послушал. Встал, вежливо поклонился Полпалычу и куда-то двинулся.

– Домой пошел, – сказал Алешка. – Это ему Витька звонила. У них семейная радость – календарик нашелся.

И он мне рассказал об очередном уроке английского языка.

– Гуд монинг, ивнинг, – сказал Алешка, когда Вика открыла ему дверь. – Ай рад тебя ту си.

– Не ивнинг, а дарлинг. Зачем приперся? Сегодня среда.

– У тебя неприемный дэй, что ли?

– Мы с Липошкой русским занимаемся.

– Чистописанием? «Перашки» кушаете, с «подсливочным» маслом?

Они прошли в кухню. Занятия русским языком шли полным ходом: посреди стола возвышался наполовину уничтоженный торт.

– Этот торт всехний? – спросил Алешка. – Или только для медальных Липошек?

Липошка радушно подвинулся и положил перед Алешкой на тарелку кусок торта. Похоже, пуговицы в этот раз у обоих останутся целыми.

Алешка любит эффекты. И они у него получаются. Он не торопясь, со вкусом съел один кусок торта и показал Липошке глазами на второй. После третьего куска Алешка небрежно достал из кармана календарик и протянул его Вике.

– Завалялся где-то. Обрадуй своего дэда.

Вика покраснела от радости, хлопнула в ладоши и чмокнула Алешку в щеку через весь стол.

– Я тебя умоляю! – сказал Алешка, стерев со щеки ладонью поцелуй. (В переводе: «Вот дура-то!») – Поцелуй лучше Липошку.

– Я тоже так считаю, – кивнул зардевшийся Липошка.

Но Вика так не считала:

– Алекс! Что я тебе теперь за это должна? Все, что хочешь!

Алешка мне признался потом, что едва не попросил Вику погасить наши долги. Но удержался. Он только снаружи хулиган, а внутри – джентльмен (не жентельмен, однако!).

– Ты за это, – сказал он, задумчиво поглядывая на остатки торта, – ты за это сегодня вечером позвонишь нам домой.

– И все?

– Почти. – Тут Алешка стал по-настоящему серьезным. – Это очень важно для всей твоей фэмили! Как по-английски «врубилась»?

– Никак. Я врубилась по-русски.

По-моему, она не врубилась, а влюбилась. Не в Липошку, конечно. Хотя и он достоин славы и любви. Он так красиво пишет, столько книг прочитал… Я вас умоляю!

День был решающий, итоговый даже отчасти, но мы занимались обычными делами. Уроками, например. Но терпение наше было на пределе. Вернее, не терпение, а волнение.

Больше всего меня тревожило то, что мы с Алешкой фактически пропустили в секретную лабораторию вражеского агента. Конечно, мы сделали это не за деньги, а для пользы страны. А вдруг что-нибудь сорвется? Вдруг у этого Славы в глазу не фотоаппарат, а взрывное устройство?

А кто виноват? Димка с Лешкой. Лешка-то выкрутится, а я выкручиваться не умею.

Чтобы не маяться без дела, я навел порядок на книжных полках, разобрал все в своем столе, почитал «Войну и мир», почти до третьей страницы. В основном сноски, где давался перевод с французского. Алешка в этих делах участия не принимал, он переживал и волновался по-своему: затаился в уголке тахты и помалкивал – что для него очень небычно.

Когда я все переделал в нашей комнате, пошел в кухню. И со скуки перемыл посуду, нажарил сковороду холестерина и пошел за Алешкой. Я даже немного беспокоился за него.

И напрасно. Алешка, оказывается, безмятежно спал, свернувшись в клубочек, как одинокий котенок. Даже запах яичницы его не потревожил.

Зато потревожил телефонный звонок. Алешка тут же подскочил и сказал:

– Васек!

Алешка не ошибся. Это звонил Васек:

– Все в порядке, хлопцы. Айда в школу, все расскажу.

Васек ждал нас в подвале, сидя на верстаке и болтая одной ногой – той, которая больная, он ее разрабатывал. Рядом с ним лежал тяжелый гаечный ключ. Мы испугались.

– По башке? – спросил Алешка.

– Еще чего! Инструмент портить об его башку! Я все сделал, как вы просили. Садитесь, расскажу.

– Сначала, хлопцы, все шло нормально. Он такую лекцию закатил – закачаешься! Он, конечно, литературу здорово знает и любит. Он говорил, что наша литература – самая лучшая в мире. Самая мудрая и глубокая. Что во всем мире еще не создано ни одного произведения, достойного русской классики. Что ни одна литература в мире не воспитывает столько доброго, умного и светлого в душе человека, как наша… В общем, здорово он все рассказывал. Мы прямо заслушались.

– А потом?