Дети солнца

— Ну, это такой номер, специально оборудованный для влюблённых, или, как они там говорят, «для романтических парочек».

— Господи, это что ещё за оборудование такое? – выкатила глаза лиловая дама.

— Не пугайтесь, мадам, ничего особенного, просто джакузи стоит прямо в комнате. Можно из постели в джакузи нырнуть, и наоборот. Итак, поселился он со своими девицами, и в первый день всё шло по плану: покатались они на снегоходе, потом на лошадках, потом по канатной дороге поднялись в горы на высоту 1,5 тысячи метров, Лёва говорит, вид оттуда – швейцарские Альпы отдыхают! Вниз на параплане хотели спуститься…

— А что это – параплан?

— Вроде парашюта, прицепят вас и пустят с горы, вы и парите себе над всей этой красотой, пока не приземлитесь внизу, на склоне.

— Страх какой…

— А люди большие деньги платят, чтобы этот страх испытать, адреналинчику в кровь добавить. Но девицы Лёвины тоже забоялись, и он не рискнул, да и замёрзли. Спустились, как поднялись, — на канатке. А в «Пик–отеле» – тепло, уютно, камин трещит, а над камином головы оленей, туров развешены… Они сразу – в турецкую баню, на камнях погреться, после – в бассейн, он там целый холл внизу занимает – плещешься, Лёва говорит, а вокруг – через стеклянные стены – горы в снегу. Ну, а ночью в ресторане стол накрыт, свечи, ёлка живая …

— Они одни там были, что ли?

— Почему одни? В это время там много таких, романтических парочек, как эта… троечка. В общем, встретили они старый Новый год, дичи поели…

— А какой, не говорил? – с уважением к Лёве и к дичи поинтересовался худой, смуглый господин и даже слюну сглотнул (близилось время ужина).

— Говорил: медвежатина, оленина…

— О–о!..

— Под утро поднялись они в свою «Казанова–рум», Лёва как рухнул на широченную эту кровать, так и вырубился. Не до секса ему, конечно, тем более – втроём. А ну‑ка, столько удовольствий сразу! Ну, вот. А утром ждала его большая неожиданность. Попробуйте угадать, какая.

Никому ничего не хотелось угадывать, все смотрели в ту сторону, где темнели хребты гор, и сокрушённо вздыхали.

— Я однажды канаткой на Эльбрус поднимался, – похвастался обгорелый. – Тоже ничего.

— А я однажды джакузи пробовала – щекотно! — призналась рыженькая.

— Медвежатина, она немного жестковатая… — с видом знатока сообщил загорелый.

И только дама, по–прежнему похожая на баклажан, сосредоточенно морщила лоб:

— Что же там могло случиться? Неужели девицы его обчистили? Клофелину подсыпали и бумажничек – того… По телевизору недавно показывали, как они это делают.

— Мадам! Это неинтеллигентно! И потом рассудите: он же их с собой привёз, девицы – знакомые, проверенные, не какие‑нибудь профурсетки уличные.

— А может, они от него к другим сбежали? – придумала рыженькая. — Он уснул, а они – шмыг! Вы же сами сказали, что он неказистый с виду. Да ещё пришёл – и сразу спать завалился. Тоже мне Казанова!

— Да это пусть бы! Он их не очень‑то и держал. Но, как я вам уже докладывал, это место, «Пик–отель», высоко в горах, и туда, если уж заезжают, то парами. Каждый со своим самоваром.

— Сдаюсь, — сразу предупредила лазурная и снова спряталась под шляпку.

— Ну, тогда слушайте. Конец истории действительно неожиданный.

За ночь выпал такой снег, что дорога вниз, в Сочи, оказалась закрыта, и надолго. Здесь это бывает. Стоит только упасть большому снегу, как в горах тут же рушатся опоры электропередач, и весь город в одночасье остаётся без света, без воды и без связи с миром.

— Вот тебе и Сочи!

— Южный город, мадам! Для зимней стихии совершенно не приспособлен. А тут — глобальные катаклизмы! Так вот, нечто подобное случилось и в тот раз. И пришлось бедному Лёве с двумя девицами, которые уже на второй день ему обрыдли, куковать в этой снежной ловушке и ждать, пока снег перестанет идти, и дорогу расчистят. Спать с ними он уже не мог, отдал им эту кроватищу, а сам прямо в джакузи устроился. Кормить их там, конечно, кормили, но уже сильно экономили, подвоза‑то нет. Хлеб, например, кончился на третий день. Правда, спиртного было – завались. Лёва пил и злился, что приходится важные деловые встречи, назначенные на эти дни в Питере, пропускать, мало того, одна крупная, давно готовившаяся сделка оказалась теперь под вопросом, никто ведь не знал, где Лёва пропадает. Связи‑то нет, ни по мобильнику, никак. С девицами говорить было совершенно не о чем, как известно, чем ноги длиннее, тем ум короче. Одним словом, тоска и скука смертная.

— И долго они там просидели?

— Да всего неделю, но ему показалось – вечность.

— А я бы с удовольствием в таких условиях, хоть две недели! – мечтательно заметил худой проголодавшийся господин.

— Кому как. А Лёва говорит, был даже момент, когда он подумал: «Лучше бы здесь сейчас Татьяна моя с детворой оказались, хоть в снежки бы с ними поиграл…». Он даже решил про себя, что в следующий раз обязательно привезёт сюда семью.

— И привёз?

— Да нет, на следующий Новый год он, кажется, в Эмираты подался с какой‑то девицей.