Дети Сталинграда<br />(Документальная повесть)

Конечно, девчонки застрекотали: «Какая? Какая?»

— Во-первых, сегодня занятие танцкружка сразу после обеда. А во-вторых… А во-вторых, мои прекрасные балерины, для вас готовы костюмы.

Да, новость была действительно отличной, и Аля Захматова с Женей Шаталиной отсалютовали подушками. Только Миля Самойлова осталась безучастна. Людмила Васильевна заметила это, но не успела спросить, в чем дело, почему юная синьорина не в духе — девчонки засыпали ее вопросами: какие юбки у них, а у мальчишек жилетки, да когда именно они поедут на областной смотр. Людмила Васильевна подробно им описала. Цветные юбки у девчонок, на головках венки и бант. У мальчишек плисовые зеленые жилетки в горошек и бордовые пояса.

Глубокий поклон за это Клавдии Борисовне Ковалевой, нашей детдомовской художнице.

Людмила Васильевна нарочно так все расписывала, потому что видела, какое огромное удовольствие доставляет она им — девчонки буквально живут танцами, особенно Женя Шаталина. Как только она появилась в Дубовском детском доме, Людмила Васильевна поняла, что за клад эта Женя. Стоит только зазвучать музыке, Женя сразу преображается. Голубые глаза ее синеют, белокурые волосы кажутся ярче. Вот Женя делает первые движения — и ее стройная фигурка сливается с музыкой. Девочка танцует самозабвенно, умеет импровизировать. И частенько после занятий кружка девочки просят Ольгу Васильевну Бабушкину сыграть что-нибудь для души. Она никогда не отказывает. А Женя танцует. Зрителей для нее не существует: есть музыка и она.

На занятия танцкружка, как всегда, первыми пришли Женя и Гена Шаталины. Они стоят в пустом зале у пианино и о чем-то говорят, глядя друг на друга влюбленными глазами. Ни тот, ни другой не осознали до конца своего счастья. Им просто не верится до сих пор, что они вместе. Потом подошли другие ребята — Гена Орлов, Володя Чеплаков, Аля Захматова. Приветствие на этот раз было такое: «Даешь Растуконда?» Так назывался карельский танец, который поставила Людмила Васильевна. Она его разучила по «Затейнику».

В общем, все были в сборе, кроме Мили. А вот и она.

Опаздывает голубушка. Людмила Васильевна спросила ее, что случилось. Миля сказала с вызовом:

— Нельзя, что ли, один раз опоздать?

Девочка была чем-то расстроена, и воспитательница ответила миролюбиво:

— Почему же, один раз можно. Надень свой наряд, и ты сразу повеселеешь.

Миля оделась и стала прехорошенькой, но внутреннего огня, которого у нее всегда в избытке, сегодня не было. Людмилу Васильевну это встревожило, и она решила после занятий поговорить с ней.

Репетиция, как всегда, прошла в муках. Людмиле Васильевне хотелось добиться такой выразительности танца, чтобы он действительно был карельский и никакой другой. И поэтому бесчисленное множество раз она хлопала в ладоши, прерывая танец. Хорошо получалось только у Шаталиных.

— Посмотрите, посмотрите, как идут Женя с Геной— им весело, радостно, танец им в удовольствие. Женя и Гена! Пройдитесь еще. И… раз!

На репетициях Людмила Васильевна очень волновалась, и это всегда передавалось ребятам. Если честно, все они хотели быть такими, как эта большеглазая тоненькая девочка. И поэтому они разбивались в лепешку, чтобы сделать так, как говорит Людмила Васильевна.

— Ну, на сегодня, пожалуй, хватит, — сказала Людмила Васильевна и промокнула платком лоб. — Все свободны, кроме Жени и Мили.

Она решила оставить и Женю Шаталину, потому что они с Милей большие друзья.

— Миля, я вижу, ты чем-то расстроена. Что случилось? — спросила Людмила Васильевна.

Девчонки долго молчали. Женя, видно, знала, но первой не хотела начинать, потому что это касалось не ее. А Миля могла и не сказать — девчонка она была своенравная, капризная.

— Миля, ну, пожалуйста, не мучайся. Я тебя прошу.

Миля посмотрела на Людмилу Васильевну, и рот ее вдруг поехал на сторону, глаза заморгали часто-часто.

— Женя, расскажи…

Неприятность случилась вчера. После обеда ребятам разрешили пойти на Волгу. Сколько детдомовцы купались в реке, просто любовались ею и на левый берег ездили, но всякий раз, когда предстояла такая прогулка, радости не было конца. Миля, например, запрыгала на одной ножке, запела песню про Волгу, сама себе дирижируя. Только она могла сразу делать три дела. Получилось так, что Женя с Милей задержались в комнате, девочек уже не было. Как только они вышли из комнаты, услышали крики мальчишек:

— Тю-тю! Милька — Тимшин! Тили-тили тесто! Жених и невеста!

Миле словно кипятком плеснули в лицо. Она развернулась на сто восемьдесят и побежала в свою комнату. Женя — за ней. Захлопнули дверь, но до них все равно доносилось это самое «жених и невеста».