Дети сумерек

…Они вышли на лестницу, и Гризли сразу почувствовал, как обладание оружием накладывает отпечаток на поведение. Он отнюдь не стал увереннее, скорее наоборот. Внизу, за каждым деревом, мог поджидать безумец с таким же ружьём.

— Дикий Запад, — сказал Гризли, усаживаясь в машину.

— Почему Запад? — не поняла Рокси.

— Я теперь представляю, каково это — жить в стране, где каждый придурок может в тебя пальнуть из револьвера.

— Так тебе это нравится или нет?

— Я пока не определился. Двоякая ситуация.

— Да, Хорёк, с тобой явно что-то происходит, — она посмотрела на него искоса, словно примериваясь к его новому состоянию.

— А может быть, я становлюсь таким, каким и должен быть? — предположил он, выруливая на аллею.

— Тебе нравится, что можно безнаказанно стрелять?

— Как раз напротив. Мне симпатично, что на каждого стрелка теперь найдётся другой стрелок. Плохо только, что они не соображают…

— Сотовая связь почти не действует, — пожаловалась Рокси, высунув руку с телефоном за окно. — Они угробили половину ретрансляторов. Кажется, сначала чинили, а теперь некому.

— Кому ты хотела позвонить?

— Хоть кому-нибудь. Должны же мы пристроить детей… Никто не отзывается. Я звонила в Дом ребёнка, в органы опеки, в полицию, в Красный крест. Или не снимают, или короткие гудки.

Гризли искоса взглянул на бывшую жену.

— А ты не допускаешь, что мы их никуда не пристроим?

— То есть как? Ты хочешь их усыновить? Всех троих? У Нины, во всяком случае, есть живой отец.

— Рокси, извини, но ты заросла мхом в своём институте. Ты видела, что творится в центре? Ты вообще представляешь, есть ли в городе хоть какая-нибудь власть? Мы никому не сумеем их пристроить, никому! Единственный способ их спасти — это вывезти, забрать с собой туда, где нормальные люди собираются жить коммуной!..

— Но армия уже в городе…

— Смотри, вот твоя армия!

Он свернул на автомобильный мост, и мгновение спустя им открылась впечатляющая панорама площади Победы. Рокси присвистнула, опустила стекло и высунулась, чуть ли не до пояса, чтобы лучше видеть. Гризли показалось, что жена непотребно выругалась, но свистящий ветер уносил слова в сторону.

На площади полукругом полыхали костры. Самый большой, сложенный из скамеек и целых деревьев, вырывался языками в небо выше монумента Освободителям. Ветром метало тучи искр, ароматы жареного мяса перемешивались с бензиновыми выхлопами и вонью разлитого спиртного. Уже невозможно было определить, воняет пивом, водкой или коньяком; сотни пустых бутылок катались по брусчатке, а со стороны разграбленного универмага подносили всё новые ящики. Между фрагментами монумента и гранитной чашей фонтана были хаотично расставлены железные бочки в них тоже что-то горело люди грели руки над огнём кое-где крутили на импровизированных вертелах свиные и бараньи туши. хохот визг и ругань сливались в сплошной неумолчный рёв. Вокруг фонтана, словно крупицы громадного часового механизма кружили мотоциклисты.

— Их тут тысячи!

Гризли попытался их посчитать, но очень скоро сбился. Всё новые прибывали из переулков на самых разных машинах. Встречались и те, кто приехал на автомобиле, но такие основательно подправили своих «железных коней». Спилили крыши и стойки, превратив седаны и хэтчбеки в кабриолеты. Мокрый дождь пополам со снегом заливал внутренности дорогих авто, внутри них на расстелённой одёжде и без одежды, пили прямо из горлышек целовались и совокуплялись, невзирая на нулевую температуру. По соседству в другом круге танцевали нелепый танец некое подобие греческого «сиртаки», подскакивали, взявшись за плечи друг друга. В центре круга танцующих возле стереосистемы, извивалась полуголая толстушка со змеёй на руках. Какой-то человек в костюме, но без рубашки выкатывал из универмага вешалки набитые новой одеждой. Шубы и пальто срывали вместе с целлофаном, но не использовали по назначению, а кидали под ноги, чтобы тут же развалиться на манер римских патрициев с бутылкой и куском мяса.

На нескольких ящиках велась азартная карточная игра. Гризли рассмотрел пачки денег, перевязанные банковскими лентами, которые игроки швыряли на кон. Играли на сотни тысяч и тут же этими деньгами растапливали очередной костёр. По углам площади ещё дымили остовы трёх сожжённых бронетранспортёров, кроме того, провалившись передними колёсами под лёд реки, заканчивали службу несколько армейских грузовиков. Среди танцующих Гризли заметил тех самых солдат, которым надлежало успокаивать и разгонять толпу. Многие разделись до пояса, раскачивались, обнявшись, стреляли в воздух. Многие спали прямо на асфальте, перебрав спиртного. Спящих никто не трогал. Однако не со всеми тут обошлись с состраданием.