Дети сумерек

— Грр-ра! — воскликнул мальчишка и сплюнул. С его подбородка свисала слюна с приклеившимися серыми комками. Затем парень поднял руку, в кулаке он держал что-то серое, и впился в это серое зубами. Он жрал сырого голубя с оторванной головой. Когда пацан оторвал ото рта птицу и принялся неторопливо жевать, весь его подбородок и щёки оказались в перьях. Гризли ощутил, как дыбом встал желудок. К счастью, с утра пустой.

Троица внезапно потеряла к нему интерес. Они заржали и неловко потопали в следующий отдел, а Гризли смог перевести дух. Теперь он их видел целиком. На девушке и пареньке ниже пояса ничего не было; очевидно, они совсем недавно прервали любовную возню, заметив Гризли. Мальчишка отшвырнул свой недоеденный обед и попытался овладеть подружкой на ходу. Та захихикала, виляя задом, затем они упали на груду оборванных портьер. Лохматый мужчина, вприпрыжку бежавший следом за парочкой, замер, не зная, что предпринять, — то ли помочь юному любовнику, то ли предпочесть голубя. Наконец голод победил, он отшвырнул жестяную банку и кинулся к сырому мясу. Банка прикатилась физику под ноги. Теперь Гризли понял, что за белая дрянь покрывала физиономию мужчины. Он жрал зубной порошок.

Стараясь не шуметь, под аккомпанемент вздохов, визгов и смачного жевания, Гризли спиной вперёд отступал к дверям. Внезапно бородатый мужчина бросил голубя и пошёл за ним. Гризли выбрался на крыльцо. Когда дверь открылась, он не стал дожидаться, пока у преследователя освободятся руки, а коротко ткнул кинжалом ему в живот. Мужчина выпал на крыльцо лицом вниз и скорчился. На нём было только короткое шерстяное пальто с биркой лондонской фирмы «Страус». Голые ступни кровоточили от десятков порезов. Гризли поступил так же, как герои на экранах «Парадизо», — вытер лезвие об одежду врага.

Жалеть было некого.

Фантастические идейки вроде спуска на планёре или марш-броска по канализации Гризли отмёл сразу. В киноцентр следовало идти, либо, замаскировавшись под своего, на ходу пожирая голубя, либо заехать прямо в нижний вестибюль на Верном коне. Где взять Верного коня, он примерно представлял. Если Рокси не ошиблась, если всех коней не расхватали до него. Разукрашенный «фиат» для столь ответственной роли не подходил.

К удивлению Гризли, далеко не все жители покинули город. Просто люди изменили стиль поведения на улицах. При звуке мотора они шустро скрывались в подворотни, запрыгивали в разбитые окна первых этажей или прятались в люки. Дважды его «фиат» обстреляли, но не прицельно. Одна из пуль застряла в дверце. Несколько раз Гризли прикладывал к глазам бинокль, успевал засечь лицо со вполне осмысленным выражением, без зелёных глаз и лишней растительности. Однако уцелевшие «нормальные» граждане явно не жаждали идти на контакт.

Каждый был сам за себя.

…Физик еле успел надавить на тормоз. За поворотом улицу перегораживали три сгоревшие машины, за ними несколько парней громили винный бутик, самому старшему едва ли исполнилось восемнадцать. На тротуаре выстроились в ряд новенькие дорогие мотоциклы. Сиял хром, лоснилась кожа, с шестерён сочилось масло. Сразу за сгоревшими машинами поперёк улицы, оборвав провода, лежала спиленная липа. Двое парней стучали топорами, заготавливая ветки для костра, ещё один резал мясо на старинном полированном столе. Стол они, скорее всего, выволокли из ближайшего дома.

Промежуточное племя. Эти ещё соображают.

Леонид смотрел на них сквозь баррикаду, а новоиспечённые «сектанты» — на него. Учитель не сразу понял, почему мысленно обозвал молодых людей сектантами, но потом заметил над костром перевёрнутый обгоревший крест. К крестовине была привязана мёртвая распятая кошка. Гризли показалось, что за клубами дыма он видит ещё один перевёрнутый крест, к тому кресту тоже что-то привязано, и это «что-то» гораздо крупнее кошки.

Кажется, ребёнок.

Он слишком поздно сообразил, что останавливаться ни в коем случае не следовало. Следовало объехать по тротуару или повернуть назад, но не застывать на виду. Парни уже заводили мотоциклы, а двое с топорами прекратили кромсать дерево и энергично ковыляли в его сторону. Их внешность не вызывала сомнений. Вроде бы всё как у рядового гомо сапиенса, но капельку иначе. Слишком длинные руки, слишком резко очерченные скулы, слишком запавшие глаза.

«Назад, к питекантропам…» — прошептал учитель, переводя рычаг скоростей на задний ход. Ближайший из парней, рыжий волосатый громила, легко взобрался на крышу сгоревшей машины и метнул топор. Гризли рывком вывернул руль. Топор, вращаясь, пролетел в трёх сантиметрах от лобового стекла, зацепил резиновый молдинг окна и упал на капот.