Дети света

– Ой! – закричал он, тряся рукой. – Ай-ай-ай! Я папе скажу! Я жаловаться буду.

– На что жаловаться, Вова? На собственное упрямство и непослушание?

– Оля, дай я этому ботанику еще добавлю, чтобы не закладывал. За это на зоне знаешь что? Век не отмоешься!

– Ну все, ребята. Видели, как плохо не слушать старших? Я надеюсь, что никто из вас никогда не будет совать пальцы в розетку.

– Не-а, не будем! – закричали дети.

– Пойдем, Вовочка, я твой пальчик подлечу.

– А ты меня не накажешь?

– Ты сам себя наказал. Куда уж больше. Пойдем, я тебя пожалею. Пойдем, бедный мой, раненный мальчик.

Под конец рабочего дня Ольга Владимировна устала. Но при этом сердце согревало чувство не зря прожитого дня. Она помогала собирать детей и вручала их, озорных, шумных и разных – родителям, в основном, мамам и бабушкам. Приятно было слышать, как дети, рассказывая старшим о впечатлениях дня, говорили: «А Оля сказала…», «Сегодня Оля нам прочла…», «Мы с Олей поливали… ухаживали…»

Сегодня к ней в детсад зашел Петр. Это иногда случалось. Он в ожидании супруги обычно садился на низенькую скамейку во дворе под кустами бузины и провожал глазами уходящих детей. Иногда и к нему подходили с вопросами, зная, чей он муж.

На этот раз к нему подбежала Ева – черноглазая хохотушка, выдернув ручку из ладони бабушки, замерла перед ним, поджав губки, и сказала:

– А ты чего такой желтый? Тебя йодом, что ли, намазали?

– Да нет, это загар такой.

– А у меня прошлым летом тоже нос облупился.

– Искренне сочувствую.

– Ты не думай, Оля меня все равно любит больше всех.

– Нет, Ева, меня Ольга Васильевна любит больше, потому что я муж.

– …Объелся груш! Она меня сегодня вот сюда поцеловала, – показала она пальчиком на свой лоб. – А тебя Оля целует?

– А как же, конечно. Особенно, когда я ужин приготовлю. А ты умеешь ужин готовить?

– Умею. Сейчас приду домой и мороженое приготовлю. Достану из морозилки и съем.

– Мороженое – это каждый умеет. А ты картошку с грибами жарить умеешь?

– Сейчас бабуле скажу, она купит, и я поджарю.

– Вот иди, приготовь, а завтра принесешь Ольге Васильевне. Она попробует и оценит твою кулинарию. А если понравится, тогда она и тебя будет так же сильно любить, как меня.

– Хорошо. Пока!

Следующим подошел мальчик в очках. Петр не знал его имени. Он показал на забинтованный палец и сурово сказал:

– Коллега, не суйте пальцы в розетку! Током сильно бьет. Испытания показали, что это больно. Поняли?

– Конечно, как не понять, коллега, – кивнул Петр. – Я как раз сидел и думал, где бы найти свежую розетку, чтобы пальцы в нее сунуть. Теперь ни за что не буду.

– Учтите, наука вещь серьезная.

– Действительно. Согласен, – кивнул он мальчику.

– Бай, бай! – Тот размашисто поправил очки на носу и вернулся к читавшей на ходу толстую книгу маме, тоже в очках.

Наконец Ольга завершила раздачу детей и сдала ключи сторожу. Как всегда, спросила:

– Тебя мои воспитанники не утомили?

– Нет, что ты! Они такие потешные. Мне у тебя нравится.

– А я, Петь, с ног валюсь.

– Ну пойдем, доведу тебя до дивана. А, может, пройдемся по «малому кругу»?

– Если только по «малому»…

– А мы пойдем по бульвару под ручку, как голубки, – с улыбкой говорил Петр, предлагая согнутую руку жене. – А люди будут смотреть на нас и думать: «Вот какие хорошие люди идут. Как голубки».

Пройдя прогулочный минимум, они выходили на «большой круг» и, бывало, проходили его не один раз. Ольга забывала про усталость. Рядом с мужем ей было хорошо и спокойно. Она чувствовала себя «тихонько счастливой».

Сегодня Петр во время прогулки задумался. Ольга что-то рассказывала про Вову, а он, кивая, глядел себе под ноги, рассеянно улыбался и молчал. Таким он оставался весь вечер до глубокой ночи. А ночью он лежал с открытыми глазами и наблюдал, как по стене медленно скользят прозрачные тени и лунные блики.

Как из далекой дали к нему приблизилась фигурка мальчика. Детское лицо осветил луч рассеянного света, и Петр узнал. Это был он сам, только маленький. Петя из детсада. Мальчик смущенно улыбался ему, а глаза приглашали к разговору.

– Как тебе, взрослому, живется? – спросил он первым.

– По-разному, Петя. Вместе со мной выросли и мои проблемы.

– А радости выросли?

– Как тебе сказать… Сейчас радуюсь таким мелочам, на которые ты и внимания не обратишь. Вот, например, прошлись с женой, поговорили о том, о сем – вот и радость. Дети вечером дома сидели, занимались учебой. Мы с женой не волновались, где они, с кем? И это радость. Пока здоровы, не болеем. Так, где-то что-то скрипнет, потянет, поноет – это мелочи. Погода сегодня порадовала. На работе все нормально.

– Но это же неинтересно, – воскликнул мальчик. – Неужели меня ожидает эта скука?

– Это не скука, Петя, а тихое счастье, как говорит моя жена. Скука, – это когда на душе холодно. А нам сегодня было тепло. Такие у нас радости.

– А еще что-нибудь хорошее у тебя случается? – чуть не плача спросил мальчик.