Дети света

Жора сидел, развалившись в плетенном кресле, разбросав свои белые крепкие ноги в новеньких кроссовках по сторонам и вытирал со лба огромным синим полотенцем несуществующий пот.

- Хочешь сыграть? - спросил он у Юры, - я сегодня очень силен.

Юра продолжал улыбаться.

- Правда, - сказал я, - не может быть?

- Правда, - сказал Юра, - можно начинать. Жаль, что мы так и не осилили Гермеса.

Жора прислушался и сказал:

- Сегодня пятница, корабли не выходят из гавани. А в субботу сам Бог не велит работать. Значит, начнем в понедельник. Все новые дела умные люди начинают с понедельника. А Гермес твой... Никуда не денется.

- Давай, - сказал Юра, - давай сыграем. Я выбью из тебя эту победительную спесь.

- Попробуй, - сказал Жора и выбрался из кресла.

Обнаженный по пояс в белых спортивных трусах, весь белый как снег (загар всегда боялся его кожи), с синими глазами и с теннисной ракеткой в правой руке, он был похож на древнюю греческую статую, изваянную в честь победителя Олимпиады.

- Аня уже работает, - сказал Юра и, согнувшись в три погибели и прыгая на одной ноге, стал стягивать с себя спортивные брюки.

- Кто первый?!

Мы с Жорой прокричали этот вопрос одновременно. Юра как раз освобождал от штанины вторую ногу и ничего ответить не мог. Мы с Жорой терпеливо ждали. Жора подошел к Юре и поддержал того, чтобы он не рухнул на корт, запутавшись в собственных штанах.

- Как и решили, - наконец произнес он, - первый - Ленин. С ним нужно поторопиться. Поговаривают, что мумию вот-вот предадут земле.

- Ладно, - сказал Жора.

- Ленин так Ленин, - сказал я.

Иначе и быть не могло. В так называемой культуре клеток у нас хранились лишь клетки Ленина и Иоанна Павла Второго. Они и должны были быть пущены в дело в первую очередь. Сначала Ленин, затем Папа римский.

- Да, Ленин, - сказал Юра, - мы же решили.

Он неуклюже залез в длинные цветастые шорты, помахал руками, разминаясь, два-три раза присел, припав на левую ногу (его всегда подводило правое колено), наконец извлек из чехла ракетку, и кивнул Жоре, мол, я готов.

- Ленин, - сказал он еще раз, - а вы кого хотели? Ленина у нас хоть отбавляй. Он уже засиделся в наших термостатах. Как бы не взялся душком... Его нужно привлечь в первую очередь.

Это было ясно и без Юриных уточнений. Клетки Ленина из его крайней плоти, добытой мною у служителей мавзолея за сотню долларов, кажется за сотню, уже истомились в ожидании своего звездного часа. Мир тоже ждал нового пришествия Ленина, как второго пришествия Христа.

- А вот и наша Анюта, - сказал Жора, указывая глазами на подходящую к нам Аню, - как там наш дедушка вождь?

- У меня есть полчаса, чтобы побить здесь самого сильного, - сказала Аня, - кто готов принести себя в жертву?

- Я не только самый сильный, - сказал Жора, - но и самый благородный. Иди, дай Юрке жизни.

Он широким щедрым царским жестом правой руки, словно даря половину царства, предоставил Ане свою часть теннисного корта.

- На, - сказал он, - убей его.

И отдал Ане свою ракетку.

- Я готова, - крикнула Аня Юре, стоя согнувшись на широко расставленных полусогнутых в коленях ногах в конце своей площадки и раскачиваясь из стороны в сторону, как заправский теннисист, - ну-ка, давай!..

Мы с Жорой отошли в сторону.

- Поздравляю, - сказал Жора и дружески хлопнул меня ладошкой по плечу, - сегодня прекрасный день.

- Да, - сказал я, - поздравляю...

Мы улыбнулись друг другу. Мы понимали: если удача нам будет сопутствовать, этот день станет точкой отсчета нового времени. А все было за то, чтобы не произошло ничего чрезвычайного. У Ани было прекрасное настроение, и это был хороший признак того, что все идет, как по писаному. На нее возлагалась ответственность за начало эксперимента, и мы ей доверяли. И все наши искусственные матки, все эти железные леди, как их называл Стас, все двенадцать, тоже были готовы принять наших питомцев. Юра еще две недели тому назад сообщил об абсолютной готовности.

- Мы как космонавты, - рапортовал тогда он, - готовы выполнить любое задание родины и правительства.

Пока Аня с Юрой сражались на корте, мы с Жорой молча наблюдали за ними. Сказать было нечего. Слова были просто лишними. И Аня, и Юра, и мы с Жорой, все мы прекрасно осознавали, что значат вот эти минуты для будущего человечества. И Анины вскрики, когда ей не удавалось укротить лихо закрученный Юрой мяч, были не криками отчаяния, а способом разрядки колоссального напряжения, которым было переполнено ее красивое прыткое тело. Юра только ахал при подаче, стараясь держать на лице улыбку. Так он держал себя в руках.

- Хэ-эх! - только и слышалось с его стороны.

Игра продолжалась не более трех-четырех минут.

- Да, - Жора оторвал глаза от играющих и посмотрел на меня, - что с Тиной? Пора бы уже...

- Да, - сказал я, - всё готово. Через день-другой начинаем.

- Наконец-то, - сказал Жора, - надо-надо уже... Видишь же!

Я кивнул: вижу!

«Тиннн...».

- Все, - крикнула Аня, - o'key!..

Она побежала к сетке и, дождавшись, когда подойдет Юра, подала ему руку.

- Ты победил, - призналась она, - ты сильнее.