Дети света

- Ну, грек там какой-то! Мы бы сумели одухотворить ее каменную плоть. Но кто бы из них осмелился взять на себя труд спорить с Богом? Сотворить чудо! Золотой дурманящий шелк волос, чарующая прохлада атласной кожи, родниковая свежесть губ, филигранная точеность шеи, плеч, рук, хрупкие пальчики с розовыми ноготками...

- Смелые ноги?..

- Ага... Смелые!.. Ты видела ноги Тины?

- Рестик, милый, мне её ноги, знаешь... То Юлины, теперь Тинины.

- Знаю, - говорю я, - знаю... Ты не сердись, но...

- С чего ты взял?

Зря, зря я, конечно, завел этот разговор с Леной о ногах Тины, которых и представить себе не мог. Какая женщина может равнодушно выслушивать восторженные похвалы в адрес какой-то иллюзорной Тины, которая, по мнению Лены, только и знает, что время от времени напоминает о себе своими вторжениями в мою, довольно размеренную и, так сказать, устаканившуюся жизнь. Жизнь человека, твёрдо знающего, чего он хочет и шагающему семимильными шагами к поставленной цели! Да, твёрдо, да знающего! И вот какая-то Тина, какие-то ноги...

- Я же вижу, - говорю я.

Что это - ревность? Я никогда за Леной этого не замечал. Да и повода не было. И вот... Я же вижу. Скрыть, утаить, спрятать, укрыть... От этого не спрячешься! На это способны не многие... Многие, даже артистки, чья жизнь большей частью подавляется и прячется ролью, даже им не всегда удаётся...

Лена - не актриса!

- Ещё чего! - возмущается Лена.

Я её поддержу!

- Ты права, - говорю я, - ревность к тебе просто не прилипает.

Лена улыбается: само собой...

Тем не менее, ноги Тины... Раз уж речь о её ногах... Дело в том, что её ноги...

Я думаю...

Я их в глаза не видел!

Но я, врач, знаю физиологию кожи, я, архитектор, знаю архитектонику колен и подколенных ямок, я, художник, знаю блеск голеней и изумительно прекрасную линию бедер, знаю пропорции и золотое сечение, которые так глубоко продуманы и беспрекословно соблюдены и исполнены при строительстве, а точнее - при сотворении этих ног, и, конечно, мне, учёному, известно даже значение числа π (пи) для этих ног, именно для этих и именно этого числа, да, числа пи, которое среди чисел Фибоначчи или рядом с ними, диктует законы строительства этих ног... Законы, не меньше! а ещё я, ваятель, удивительно точно знаю радиус и округлость коленок, их излом и крен, и, само собой разумеется, от моего глаза ваятеля не ускользнут и угловатые пирамидки как безупречной филигранности щиколоток, так и беспощадной прецизионности лодыжек (ведь выверенность и точность при строительстве Пирамид - мой хлеб!), а я ещё и спортсмен, и тут уж, некуда деться, я просто не могу себе позволить не знать, как эти ноги... Это надо видеть! их стремительную смелость и упругость, когда они берут версту за верстой или ров, наполненный чёрной водой, или стену, высотой с Китай, или, скажем, бьют подъемом тонкоточно в скулу нападающего, или пяткой в дых, или в пах...

А как звучит музыка этих славных ног, когда они мчат тебя...

Я, музыкант, я знаю...

Я, ученый, я точно знаю: их строил Бог! По законам божьим... Генофонд этих ног селекторно высчитан, выверен веками и предъявлен миру именно таким! В такой вот форме и с такой энергетикой!

Даже музыка хруста коленей - божественна!

Их кошачьи повадки - умопомрачительно прекрасны и верны!

Fuge, late, tace, quiesce! (Беги, скройся, умолкни, успокойся! - Лат.) - это не для них! Они не умеют убегать и скрываться! Они не умеют молчать! Ну и покой, известное дело, - покой им только снится!

Наконец, я - мужчина!..

Я просто не имею права молчать, немо давясь восторгами и восклицаниями в их адрес! Вы же все хором объявите меня трусом и ханжой, полным невеждой и слепой серостью... И, главное, - слепцом. Трусом и слепцом! Ведь nil medium est! (Середины нет, - лат.).

И я, жалкий собиратель камней, по сути, угрюмый арифметик и алчный, натоптанный мыслями о прибылях, капиталист, знаю цену этих ног: у них её просто нет!

Её ноги - как произведение искусства, как высверк мастера, как шедевр...

Вы видели холодные мраморные ноги Афродит и Венер, всяких там Ник и Менад, Клеопатр и Арсиной... Вы прикасались к их ледяной мраморности и вечной мерзлоте...

Никакой Лисипп, никакой Пракситель, Скопас или тот же Лиохар со всеми этими микеланджелами и роденами...

Вам хоть ясно, о чём это я!

Вот хоть теперь вы понимаете, что все эти напрочь мертвые ноги со всеми их красивостями и не то что в подмётки, в упор! не годятся... В упор!.. В упор не годятся моим Тининым ногам...

Понимаете?

Теперь-то хоть...

Это - красиво!

И это прекраснее даже, чем ваша Песнь песней!

Это та Красота, от которой слепнут!

И тут никуда не денешься: Богу - богово! Богине - божественность!

- Шаганэ, ты моя Шаганэ? - спрашивает Лена.

Тинка...

Тинико ты моя Тинико!..

Меня могут упрекнуть в излишней предвзятости, или даже пособничестве самому себе в выборе объекта для любования, нашёл, мол, себе в угоду какие-то ноги, ноги как ноги, как руки или плечи, или как глаза или губы, как волосы или даже пупки, все женские пупки человечества вместе взятые, да как те же розовые-прерозовые пятки, как шеи фламинго...