Дети света

«Какая у нее приятная улыбка, и смущаться еще не разучилась, — подумал Петр. — Вот бы моему парню невеста была…» Вслух же сказал:

— Можно я дам твой телефон моему Вадиму. Может, обучишь его дизайну? В жизни пригодится.

— С удовольствием, — кивнула Таня и снова зарумянилась.

— Ну что ж, Танечка. Еще раз большое тебе спасибо и до встречи.

В электричке Петр увлеченно перечитал собственную книгу и удивился: «Неужто я написал это год-два назад? Сейчас посади меня за стол и заставь написать подобное, наверное, и не смогу. А если и смогу, то уже по-другому. Мягче, что ли… плавней, глубже. Годы, знаете ли, седины, внуки там 3/4 все это обязывает и накладывает…»

И тут его озарило: «Да просто ты подрос, седовласый младенец во Христе. И нет сейчас в тебе того неофитского горения, когда что ни день, то открытия и чудеса. Когда благодать от первой исповеди наполняла сердце весенним светом. И жила там беспрерывно месяцами и грела, светила, веселила. Теперь ты стал тяжелым и ленивым. Раньше, только позови 3/4 вспархивал и летел к чудотворной иконе, в дальний монастырь, к старцу. И не думал о том, где ночевать, что кушать, во что одеться: Господь управит.

Сейчас каждый шаг дается с надрывом, через «нехочу». Если и вырвешься в места лишения свободы греха, где обретаешь свободу во Христе, то обязательно заботишься о комфорте, тепле, термосе, диетическом питании, удобной одежде…

Прежнее легкое горение в сердце заменила горящая боль в позвоночнике. Зато с каждым днем все больше люблю и ценю подвиг преподобного Серафима, в непрестанных поклонах с мытаревой молитвой, протирая коленями в камне ямки, возвращавшего утраченную благодать. Пробовал и я, правда, не на камне, а на ковре и не тысячу суток, а хотя бы час, 3/4 ничего не получилось. Ладно, Петр Андреевич, не получился из тебя преподобный, придется учиться быть обычным верующим».

Дома Петра так и распирало похвастать книгой. Но он сумел сдержаться, поставил ее под стекло на полку. Заставил себя на время забыть о ней и заняться другими делами. Например, обеспечением сына искомой невестой.

Он прислушался. Из комнаты сына раздавалась музыка. По ее мелодичности отец сразу определил: у сына в гостях девушка. Что-то кольнуло в сердце: надо бы помочь парню. Петр громко прошел на кухню, загремел посудой и закашлял. На звуки вышел Вадим. Следом за ним выскочила длинноногая девица с улыбкой до ушей. Одета она была в нечто обтягивающее, что слегка напоминало анатомический муляж: «смотрите, дети, это ребра, это тазовая кость, это берцовая…». Она сразу разыграла сцену из какой-то рекламы: девушка со счастливой физиономией с наскоку знакомится с недоумком-родителем, ослепляя того белизной зубов. Может быть, кого-то этот приемчик и парализовал бы, но не Петра. Ему достаточно было бегло взглянуть на одежду, глаза, услышать от нее два-три слова, чтобы понять: перед ним штампованная «барби» из телешоу.

Петру часто приходилось сталкиваться с такими по работе. Обычно они занимают должности секретарей, продавщиц и консультантов в фирменных магазинах. «Барби» весьма технично улыбаются, у них мягкий вкрадчивый голос. Они умеют расположить потенциального покупателя, чтобы ненавязчиво навязать ему вещи, абсолютно ненужные. Только понимает покупатель это уже дома.

Такие девушки с виду хрупки и, кажется, дунь посильней, переломится. Но не тут-то было. Они четко знают, чего хотят, где и как это получить. И лучше не стоять на ее пути — раздавит, как танк. Не сама, так с помощью ручного громилы, который всегда у них на коротком поводке.

Сын вопросительно посмотрел отцу в глаза. Петр слегка отрицательно повел головой и протянул ему листочек бумажки с телефоном Тани: «Бриллиант. Чистой воды». Вероятно «барби» приняла это на свой счет, поэтому очень удивилась, когда через пять минут Вадим ее вежливо, но настойчиво выпроводил и сел за телефон.

«Гуд бай, «барби», — прошептал отец. — В ближайшее время сынок пропадет в одном из подмосковных дачных поселков».   Диалог № 3

— Ты все еще храм расписываешь?

— Да, работы здесь много. Но ты не обращай внимания. Говори.

— Прочел твою книжку про старца Силуана.

— Ну, и какие самые сильные впечатления? Знаешь, приезжают друзья из-за границы, а я им задаю этот вопрос: что больше всего понравилось? Например, один приехал из Парижа и ответил — чистота. Всю неделю, говорит, ходил в белом  костюме, так белым и остался, ни одной помарки. Другой после Парижа тоже сказал: мусорки у них там все как есть благоухают, потому что пакеты мусорные ароматизированные. Третий сказал — метро. Там есть два типа вагонов: нормальные и люкс. В люксах колеса резиновые, поэтому во время езды полная тишина и места сидячие вроде кресел.

— Интересно.

— Так что тебе больше всего у старца Силуана понравилось?

— А тот момент, когда приезжие на Афон католики и протестанты удивлялись уровню образования наших православных монахов. У католиков обычные наши книги только богословы читают.