Дети света

– Да мне это без надобности. У меня все равно никогда не будет своей машины. – Герд шагнул назад и снова сунул руки в карманы, но Олва успела заметить, его замешательство и интерес.

– Садись, садись. Никогда ж не знаешь, что может пригодиться в жизни. – Она уверенно обогнула пикап и села на место пассажира. – Может, на службе там понадобится, если ты пойдешь по стопам отца, или еще где. Долго тебя ждать-то?

Герд помедлил еще мгновение, собираясь возразить, но потом передумал. В глазах метнулся огонек, и он решился.

– Готов? – спросила тетка, когда он оказался на водительском сидении.

– Будем считать, что да.

– Тогда ставь левую ногу на крайнюю левую педаль – эт сцепление будет, и выжимай его полностью.

– Чего? – растерялся Герд.

– Дави до упора, говорю. – Олва заулыбалась, а Герд запыхтел, почти вслепую тыкая ногами педали.

– Хорошо. Теперича заводи мотор. – Она достала из козырька над головой Герда ключи и протянула ему. – Вставляй в замок зажигания, выжимай сцепление и поворачивай.

Герд аккуратно вставил ключ в замок и повернул. Приборная панель загорелась огнями.

– Теперича выжди секунду, – Олва коснулась плеча Герда, – чтоб ток-то успел пройти по цепи. А теперича поворачивай дальше.

Мотор послушно заработал, индикаторы на панели погасли, Олва довольно улыбнулась:

– Слышишь, как урчит? Музыка. Можешь плавно отпускать сцепление.

Герд медленно убрал ногу с педали и шумно вздохнул. Они только начали, а он уже весь взмок.

Через пару дней он вовсю рассекал по ферме. Герду нравилось водить, конечно, не так как летать, но то были и разные вещи. Одно дело управлять своим собственным телом и совсем другое – механической махиной, которая даже непонятно как и по каким причинам подчинялась тебе. Герд от души развлекался.

– Это оказалось не так сложно, как я предполагал, – заявил он Олве.

– И правда, не сложно, когда попривыкнешь-то. Осталось только правила подучить, и тебя можно будет выпускать на большую дорогу, благо, они у нас пустые, и шансов-то натворить делов у тебя будет не больно много.

Но потом в их занятиях наступил перерыв, ибо у Олвы выдались несколько недель, заполненных хлопотами и волнениями. У овец шел окот, и она была настолько поглощена процессом, что даже не заметила, как Герд где-то разбил губу и прихрамывал. То были молчаливые, но яркие свидетельства его сальто в воздухе – он напоролся лицом на сук и грохнулся о землю.

Герд как раз упрямо хромал мимо хлева по направлению к лесу, намереваясь повторить свою выходку, когда его глазам предстала весьма необычная сцена. Посреди загона прямо на покрытом соломой земляном полу, широко раскинув ноги, сидела Олва и заливисто хохотала. Вокруг нее нарезала круги и отчаянно блеяла овца. Олва же нежно прижимала к груди новорожденного ягненка, зарывалась в него лицом и продолжала смеяться. Опешивший от столь странного поведения тетки Герд машинально шагнул внутрь:

– Эээ… у тебя все в порядке?

– Ага! Да я знаю, я веду себя, словно дитятя малая, но ничего не могу с собой поделать. – Она снова уткнулась носом в ягненка. – Души не чаю в новорожденных ягнятах, они таки мягкие, таки кудрявые. Они пахнут молоком! Хошь, я дам тебе понюхать? – ее неподдельный энтузиазм не оставлял сомнений в серьезности вопроса.

– Н-нет, спасибо, я не фанат овец, да и жалко бедную мать, смотри, как ты ее нервируешь.

– Ага, я сейчас его отпущу. – Она прижала ягненка к щеке и потерлась о него. – Еще в детстве-то, когда мы, городские, проездом оказались в деревне и я в первый раз держала ягненка, я заявила своим старикам, что буду разводить овец хоть бы только ради этого.

Герд усмехнулся, это было одновременно и очень забавно, и трогательно. Картина запала ему в душу.

К концу зимы Герд окончательно освоился: и на ферме, и в небе. Сам он очень изменился, полеты благотворно повлияли на его физическое состояние. От былой болезненности не осталось и следа: прекратились кровотечения из носа, не беспокоили больше мигрени, не повторялись приступы паники. Он вообще перестал болеть. Тело Герда пришло в тонус, обрело хорошую форму, он окреп и возмужал. Но если все это он еще вполне мог объяснить тренировками, ведь во время полетов в напряжении находились все мышцы: и рук, и ног, и спины; то было и одно обстоятельство, которое не поддавалось объяснению. У Герда сильно увеличилась грудная клетка, ребра буквально разъехались в стороны, превратив его торс в нечто наподобие бочки. Герд также ощутил, как увеличился объем его легких, раза так в два-три, точно. Можно было бы и это списать на тренировки, в конце концов, его полеты требовали большого запаса кислорода в тканях, но не до такой же степени, чтобы за несколько месяцев подвергнуть изменениям скелет?!