Дети теней

– Мне еще никогда не было так стыдно. Я-то всегда хвасталась, что для меня нет ничего святого. Но это неправда. Я не такая, какой притворяюсь, Берта. Ну, это тоже во мне есть, но не только… Ты мне веришь?

Разумеется, я ей верила. Я еще ни разу не видела ее настолько серьезной. Она закрыла глаза. Под ресницами блеснули слезы.

– Я просто не всегда тебя понимаю, Каролина… – сказала я.

Она шмыгнула носом и украдкой смахнула слезы.

– Еще бы! Я и сама себя не понимаю.

Она поднялась, и я снова увидела перед собой прежнюю Каролину. Она показала пальцем на дверь Лидии.

– Никто не посмеет войти в эти комнаты! Можешь не сомневаться! Ни одна живая душа! Я буду охранять их, как дракон.

Да, это была прежняя Каролина. Слава богу! К ней снова вернулись ее обычная бравада и самоуверенность. Но теперь я знала, что это не все ее качества. Теперь, когда увидела, что есть и другая Каролина.

Она ринулась вниз по ступенькам. Сбежала на лестничную площадку и, когда я подошла, положила руку мне на плечо.

– Ну и как тебе это нравится?

– Что правится?

Она подняла указательный палец и лукаво рассмеялась.

– Я на шаг впереди тебя. Понимаешь?

– Нет.

– Я знаю, кто ты. А ты не знаешь, кто я!

– Скажешь тоже! Ты Каролина. Для меня этого достаточно.

– А вот и нет! Совсем недостаточно. Я твоя сестра! Но ты не желаешь в это верить.

– Разве я так говорила?

– Ну, может, не прямо. Но давала мне понять, что сомневаешься. А я знаю, что ты моя сестра, – вот почему я впереди. Не так ли?

Она взяла меня за подбородок и заставила посмотреть себе прямо в глаза.

– Если хочешь, я поговорю с папой, – сказала я. Она отняла руку, покачала головой.

– Нет, не нужно. Для него это будет слишком тяжело. Как было бы любому человеку. И вообще он еще молод для такой правды. Сигрид, Амалия или наша бабушка ее бы вынесли. А он – нет.

– Значит, не стоит?

– Нет. Уверяю тебя.

Она снова зашагала вниз по лестнице.

– Ты все еще сердишься на меня? – крикнула она.

– Нет, я радуюсь.

– Чему же это?

– Что ты – это ты! И неважно, сестры мы или нет!

– Ты хочешь сказать, это не имеет значения?

– Да. Во всяком случае, для меня. Дружба намного важнее.

Она остановилась, задумчиво поглядела на меня.

– Да, для тебя, может быть. Потому что у тебя есть семья, Берта. А у меня нет. Я хочу, чтобы все признали, что я твоя сестра. Я должна быть твоей сестрой!

– Даже если я буду любить тебя больше, чем все сестры на свете?

Она схватила меня за косу, но тут же отпустила и побежала по лестнице, крикнув на ходу:

– А где Леони? Она не придет к нам сегодня?

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Накануне моего отъезда Вера Торсон устроила небольшой прощальный ужин. К сожалению, она решила, что обязана пригласить Софию. Та явилась, и нам весь вечер пришлось терпеть ее разглагольствования. Я сразу же заметила, что она какая-то другая. Не такая ядовитая, как всегда. Она нервничала, и вид у нее был совсем не торжествующий.

Она принялась громогласно жаловаться, что обстоятельства заставляют ее ехать в Лондон. С момента гибели мужа на «Титанике» прошел уже год, а родственники до сих пор не получили ни единого эре [10] от лондонской страховой компании. Так что София была вынуждена решать эту проблему сама. Мало того, что осталась вдовой, так еще приходилось и со страховкой разбираться! Она вздыхала, голос у нее дрожал. Разве кто-нибудь поймет, как ей тяжело? Она очень жалела себя, это было видно.

К тому же у нее была склонность к морской болезни. Как она перенесет это путешествие? Северное море, оно ведь бывает таким неспокойным! И сколько бед оно причинило – не перечесть.

– Все приходится делать самой. Иначе ничего не добьешься, – ныла она, переводя укоризненный взгляд с одного на другого. Чаще всего она обращалась к Вере, которая была рада, что хоть в этот раз не нужно держать оборону, и сочувственно кивала.

А я украдкой разглядывала Софию. Внешность у нее была интересная. Она утверждала, что когда-то мужчины соперничали, добиваясь ее руки, и это вполне могло быть правдой. Она наверняка была красивой, пока на ее лице не отпечатались все эти мелочные и злые мысли, что постоянно крутились в ее голове.

Ее вьющиеся, тронутые сединой волосы были красиво уложены. У нее была хорошая фигура, и она умела, что называется, «преподнести себя». Так что на первый взгляд София производила впечатление благородной пожилой дамы – до тех пор, пока не начинала вещать о себе.