Дети теней

– Карл Моор – роль сложная, все время на грани, – сказала она. – Так что можно сказать, я поставила все на карту. Это было очень опасно! Но очень соблазнительно. Притом что я могла провалиться и перечеркнуть все свое будущее. Но я знала, что у меня получится!

– А почему твоего имени нет на афишах?

– Они были уже напечатаны, слава богу! Я могла играть анонимно, и это намного лучше. Иначе я бы чувствовала себя не так свободно.

Я спросила, собирается ли она и дальше выступать как актер, а не актриса.

– Нет. Вообще-то я не намерена оставаться в труппе Вилландера. Только в этом турне, а оно закончится к середине лета. Потом поеду в Стокгольм. Я же ничего не умею. Мне нужно многому научиться, чтобы поступить в настоящий театр. Нельзя же всю жизнь выезжать на том, что ты «самородок», как говорится.

– Ты, кажется, похудела. Ты нормально питаешься?

– Вполне. А иногда меня угощают. Так что с этим проблем нет.

– А живешь ты где?

Во время репетиций она жила у самого директора. Но его жена оказалась ужасно любопытной, поэтому долго там оставаться Каролина не могла. Но долго и не понадобилось: они отправились в турне, а во время разъездов жили в разных гостиницах. Сложность была только одна: ей приходилось объяснять, почему она не может делить комнату с соседом. Обычно она объясняла это тем, что храпит. И, когда кто-нибудь проходил ночью мимо ее двери, она выдавала жуткие рулады.

– В труппе надо мной все потешаются, – хмыкнула Каролина, – ну и пусть. Зато на сцене я королева!

– А тебе не бывает одиноко?

– Бывает. Но я хочу быть одна. Мне это нужно. В одиночестве мне хорошо. Так что не волнуйся за меня, Берта. Я наконец-то на правильном пути.

– Значит, в замок не собираешься возвращаться?

Она нахмурила брови.

– Почему же. Как-нибудь обязательно приеду. Но лучше не спрашивай об этом.

Она поднялась и спросила, который час. До поезда оставалось около получаса, идти было недалеко, и мы не спеша зашагали в сторону вокзала. Я больше ни о чем ее не спрашивала, и молчание между нами вдруг стало напряженным. В горле у меня застрял ком. Когда я увижу ее снова? Вдруг мы расстанемся сейчас навсегда?

– Сестричка… – прошептала я.

Она остановилась и ошеломленно посмотрела на меня.

– Ты никогда раньше так меня не называла!

– Да… просто раньше я никогда этого не чувствовала, но сейчас…

К глазам подступили слезы, и я не смогла договорить. Она легонько покачала головой, не отводя от меня своего ясного взгляда.

– Не думай об этом, Берта. Не стоит… Какая разница, один у нас с тобой отец или разные? Для меня это уже неважно.

Ее слова обожгли меня, словно удар хлыста. До меня вдруг дошло, что она должна была чувствовать, когда я говорила ей то же самое. А она безжалостно продолжала:

– Ты часто повторяла, что дружба важней родства. И ты была права. Я начинаю это понимать… Но пожалуйста, не расстраивайся, Берта! Я же не стану из-за этого меньше тебя любить.

Она взяла меня под руку, прижалась и прошептала:

– Я думала, ты обрадуешься, что я наконец-то поумнела.

Мне пришлось достать носовой платок и высморкаться.

Она смотрела на меня с такой любовью! Ужасно, что мы должны были расстаться… Я не знала, о чем говорить, и, всхлипнув, пробормотала:

– Ты знаешь, что Арильд и Леони помолвлены?

– Что ты говоришь! Как это могло случиться?

– София постаралась. Так она сможет разом избавиться и от Арильда, и от Розильды, а ее сыночек будет управлять замком.

– Ну да. Она же всегда этого добивалась.

– Но теперь это слишком серьезно! Что нам делать, Каролина? Может, все-таки съездишь туда? Софии сейчас нет, она в Англии!

Но она решительно покачала головой и спокойно сказала:

– Нет, Берта, я должна жить собственной жизнью.

Мы стояли на перроне, подходил поезд, и, чтобы мои слова не утонули в грохоте, мне пришлось кричать:

– Собственной жизнью, говоришь? Но разве это твоя жизнь, а не чужая – тех, кого ты играешь? А где же ты сама, Каролина? Настоящая, непридуманная? Почему ты не можешь хоть немного подумать о живых людях, которым ты нужна? Об Арильде, Розильде, обо мне?

Она слегка улыбнулась.

– А как же Карл Моор? Разве он не живой? А подумай о Джульетте, Офелии… или Гамлете! Разве им я не нужна? А Мария Стюарт? Подумай о ней!

Поезд остановился, я вскочила на подножку и крикнула сквозь смех и слезы:

– А дон Карлос? Смотри, о нем не забудь!

Улыбаясь, она помахала мне белым платочком.

– Конечно, не волнуйся. Я никого не забываю, Берта. Никого.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Каролина, с которой я встретилась, была другой. Очень изменившейся. Теперь у нее была почва под ногами. Она лучше знала свое будущее, чем я – свое. А мне-то всегда казалось, что она, как щепка, просто плывет по течению, от нечего делать пробуя то одну, то другую роль. Выходит, что нет. Очевидно, она всегда, более или менее сознательно, стремилась к одной и той же цели.