Дети Трегартов: Волшебник Колдовского мира (часть 2)

Песчаная полоса была выложена чёткими геометрическими фигурами, сделанными при помощи больших раковин и камней разных оттенков. Между ними шли дорожки, окаймлённые оградой из низких колышков, отшлифованных водой и выбеленных солнцем.

Нас провели по одной из этих дорожек. На разгороженных участках я увидел плетёные узорчатые циновки и корзинки; но тех, кому они принадлежали, не было. Мы вошли в заросли перистых деревьев и почувствовали аромат цветов. В некотором отдалении среди деревьев я мельком увидел тех, кого мы, должно быть, потревожили на песчаном берегу: в основном — мужчин, таких же, как наши провожатые; и нескольких женщин, у каждой из которых распущенные волосы были перехвачены плетёным обручем из тростника, украшенным ракушками и цветами. Зеленоватые, бледно-жёлтые и розоватые одеяния женщин, более лёгкие, чем чешуйчатые набедренные повязки мужчин, были скреплены на плечах застёжками из ракушек и перетянуты по талии узорчатым поясом.

Когда мы снова вышли из зарослей, то очутились перед множеством каменных глыб, над которыми, по всей видимости, поработали искусные камнерезы. На нас злобно и угрожающе смотрели каменные чудовища с глазами из раковин и тусклых драгоценных камней. Некоторые оскаленные морды были, скорее, забавны, чем страшны. Два чудовища охраняли плоский уступ, где, как на троне, восседал предводитель кроганов.

Он не поднялся нам на встречу; на коленях у него лежал остроконечный жезл, наподобие тех, что были у его помощников. Предводитель придерживал жезл рукой и при нашем приближении не опустил его остриём вниз.

Эфутур воткнул Меч Союза в мягкий песок и, отпустив рукоять, оставил его в таком положении.

— Ориас! — произнёс он.

Предводитель кроганов был похож на своих соплеменников, приведших нас сюда, только на левой стороне лица у него от виска до подбородка тянулся шрам, задевавший веко, так что один глаз был наполовину прикрыт.

— Это ты, Эфутур? Зачем ты здесь? — голос у него был тонкий и невыразительный.

— Вот зачем, — Эфутур коснулся рукояти меча. — Нам нужно поговорить.

— Чтобы хвататься за копья, бить в барабаны, с кем-то сражаться?.. — прервал его кроган. — Это чужеземцы всё взбудоражили… — повернув голову, он уставился на меня здоровым глазом. — Они разбудили то, что дремало, эти чужаки! Что у вас общего с ними, Эфутур? Разве мало вам прошлых нелёгких побед?

— Прошлые победы не означают, что можно повесить оружие на самый высокий сук, чтобы оно ржавело, и забыть о нём, — спокойно ответил Эфутур. — Тёмные силы проснулись — не важно, кто их пробудил. Близится день, когда бой барабанов услышат все, и уши затыкать бесполезно. Горцы, вранги, рентаны, фланнаны, мы — зелёные и пришельцы из-за гор заключают союз и смыкают ряды. Надо объединяться — другого выхода нет. Скоро начнётся такое, что не спрячешься ни в небе, ни под землёй, — он помедлил, — ни в воде.

— Принять Меч Союза… Тут необходимо всё взвесить.

Я понял, что Ориас хитрит, но не решился на мысленный контакт, это было слишком рискованно.

— И я один, — продолжал кроган, — не решаю за весь мой народ. Мы соберём совет. Вы можете переночевать на соседнем острове.

Эфутур кивнул, и он не прикоснулся к мечу, оставив его воткнутым в песок. Нас провели через перистые заросли обратно к берегу и посадили в лодку, которую затем оттащили к острову, покрытому обычной растительностью. Здесь была вымощенная каменными плитами площадка, на ней — углубление для костра и возле него — куча хвороста. Мы с Эфутуром развязали походные мешки и поели. Потом я подошёл к воде, пытаясь получше разглядеть скалистый остров вдали. Но странная, наверно, колдовская дымка, окутывавшая его, скрывала подробности. Мне казалось, я видел, как кроганы выходят из озера и снова возвращаются в него. Но возле нашего острова я не заметил никакого движения.

Эфутур гадал, каково будет решение совета Ориаса. Он сказал, что кроганы — сами себе закон, и Динзиль прав, никто не может на них повлиять. При упоминании о Динзиле тревожные предчувствия, которые я пытался заглушить, снова зашевелились во мне. И я, как мог, постарался исподволь расспросить Эфутура о предводителе горцев.

Динзиль принадлежал древней расе и, насколько знали зелёные, был обычным человеком. За ним утвердилась прочная слава доблестного воина. Возможно, Динзиль обладал тайной силой: в детстве он обучался у одного из немногих оставшихся чародеев, который использовал тайное знание, оберегая небольшую часть Эскора, куда он бежал. Эфутур отзывался о Динзиле с таким уважением, что я не решился заговорить о своих сомнениях. Да и что были мои смутные ощущения в сравнении с его непоколебимой уверенностью?

Стемнело, а с главного острова так и не последовало никакого сигнала, и мы легли спать, завернувшись в плащи. Посреди ночи я очнулся в холодном поту: мне приснился ужасный сон. Подобный кошмар я видел перед тем, как у нас отняли Каттею, и вот так же проснулся тогда, охваченный страхом, силясь вспомнить, что же мне снилось.