Дети Трегартов: Волшебница Колдовского мира (часть 3)

Меня опять охватило нелепое чувство одиночества, пустоты, которое появлялось и раньше, когда я была свидетельницей их чувств друг к другу. Я как бы смотрела на уютную теплую комнату из темной холодной ночи. Мне даже хотелось стереть эту радость с лица матери, сказав ей: «Ну, а что для меня? У Киллана и у Кемока это есть, а я думала, что найду в Дензиле. Неужели правда, что, как я узнала от него, любой мужчина посмотрев на меня, увидит только оружие для осуществления своих честолюбивых замыслов? Неужели я должна отогнать напрасные надежды и пойти узким, бесплодным путем Мудрых женщин?»

Я встала. Мать взглянула на меня с нежной улыбкой. Я и в самом деле нарушила ее мечтательную задумчивость, но не совсем по своей воле. Ее улыбка стала шире, она согрела меня.

— Такие чары — утомительная вещь. А место здесь хорошее. Обновляются тело и душа.

Отец зашевелился и встал, позевывая.

— Это верно. Но нельзя спать весь день. Нам нужно пройти порядочное расстояние до темноты.

По-видимому, отец прекрасно выспался. Наш отдых хорошо сказался и на Айлие, а может, мать освободила от полного мозгового контроля и ее. Она достаточно пришла в себя, чтобы идти после того, как мы поели из припасов племени.

И вот мы оставили этот оазис добра в старом лесу. Когда я проходила мимо последнего цветущего дерева, то отломила веточку, понюхала цветок и воткнула себе в волосы, как какую-нибудь драгоценность.

Удивительно, что аромат не ослабел, когда цветок начал вянуть, а наоборот усилился, так что я как бы окружила себя этим нежным запахом.

К ночи мы остановились на вершине небольшого холма, с которого можно было наблюдать во всех направлениях. Мы не стали разводить огонь, но когда темнота сгустилась, мы увидели вдали светившуюся точку — несомненно, костер, как решил отец. Поскольку, эта точка была на юге, отец подумал, что там лагерь племени, но очень далеко от реки. Вероятно, они не вернулись на берег даже для того, чтобы подобрать брошенные вещи.

Мы опять спали по очереди. На этот раз у меня была средняя вахта. Когда мать меня разбудила, было очень холодно, и я поплотнее запахнулась в плащ. Айлия лежала чуть подальше.

Вскоре после того, как мать пошла спать, я услышала, что Айлия зашевелилась. Она вертела головой и что-то бормотала. Бормотание сменилось более отчетливым шепотом, и я наклонила над ней голову, прислушиваясь. То, что я услышала, предупреждало об опасности.

— Запад… злой лес… Через реку на юг… снова на запад… сад… затем на запад к холму мимо сухого дерева, более высокого чем два других… На запад в место, которое называют Зеленой Долиной.

Она три раза повторила это, затем замолчала.

Я была уверена, что она не просто вспоминает нашу дорогу, а сообщает кому-то. Кому и зачем? Ее народ погиб или пленен морскими разбойниками, да я и не думаю, что кто-нибудь из них мог вызвать мозг Айлии. Днем она действовала под влиянием страха, когда увидела другое племя.

Нет ли у нее ясновидящей вроде Утты, которая следит за нами? Так могло быть, но это был не первый и не лучший ответ, который я нашла.

Хиларион! Он не стал бы контактировать со мной или с моими родителями, зная, что такой контакт, даже самый легкий, будет тут же замечен, так что ему придется идти на попытку полного захвата. Но Айлия по нашим стандартам, была слабой и легкой добычей для любого владевшего колдовством, поэтому он мог добраться до нее, работать с ней, через нее выслеживая нас. Все мои страхи насчет него вернулись, но в то же время я чувствовала неуверенность, так как помнила, как мысленное прикосновение матери к его мозгу показало мне страшное одиночество Хилариона, узнавшего, что случилось с его миром, о возвращении в который он так долго мечтал, пребывая в плену.

Я никогда не верила в активное зло Хилариона. Я боялась только такого Зла, которое родилось бы от безрассудного интереса к исследованиям, любопытства и самоуверенности. Таким он был раньше, таким мог и остаться, и в этом случае он представлял собой угрозу всему, что мы сделали в Эскоре.

Если он проследит за нами до Зеленой Долины…

Мы могли бы снова заблокировать мозг Айлии, но тогда придется нести ее на руках и постоянно о ней заботиться, а ведь нас наверняка ожидают многие опасности, и такая пленница может стать причиной нашей гибели. Бросить ее тоже немыслимо.

Окончательное решение следовало принимать не мне одной, а нам троим.

Все остальное время своего дежурства я прислушивалась, но от Айлии не исходило ни звука. Она спокойно спала.

Разбудив отца для последней вахты, я рассказала ему о том, что слышала, что бы он был настороже, хотя вряд ли Айлия могла передать что-либо еще.

Утром мы держали совет. Мать задумчиво разбирала мои идеи.

— Не думаю, что у того племени есть ясновидящая, — сказала она. — Твоя Утта — уникальность этого рода. А вот Хиларион — более разумный ответ. Возможно, мы совершили ошибку, оставив его.

— Но… — запротестовала я.