Дети утренней звезды

Желтые глаза замелькали за деревьями, Дженни припустила дальше, оставив Ласа за спиной. Они его не тронут, главное блюдо сегодня – она, а если какой-то один глупый перевертыш на свою беду все же сунется, то его не спасет даже регенерация, какой все изменчивые славятся. Обожженные раны плохо зарастают, это еще со времен Геракла и Лернейской гидры известно.

Перевертыши вылетали то справа, то слева, синие хари клацали зубами, Дженни прыгала как заяц и уже начала задыхаться. Несколько раз она не успевала отреагировать, и только Кольцо Магуса уберегало ее. Но оно может ее спасать, пока она сохраняет внутренний покой. Стоит дать слабину – и этот невидимый щит исчезнет. А девушка начала сомневаться…

«Нельзя, нельзя сдаваться! – она стиснула зубы. – Не стоит начинать, если не готова поставить на карту все, что у тебя есть. Гори или умри, и не иначе!»

Сугроб взорвался, снег ударил в лицо, но она успела вскинуть руку и вогнала палку в раскрытую пасть. Пластик разлетелся на куски, но этой доли секунды Дженни хватило, чтобы прорваться дальше. Всего на пару метров, чтобы увидеть, как изменчивое пламя жизни перевертышей обступает ее с боков, стая озверела от неудачной погони, от нелепых, невозможных промахов и глупых неудач. Какая-то девчонка так долго водит их за нос!

«На одной палке далеко не уеду!» – Дженни упала в глубокий снег, щелкнула пальцами, и корка плотного наста вытянулась перед ней, она полетела вперед, отталкиваясь от звенящей поверхности. Перевертыш вылетел следом за ней и взвыл, когда наст проломился под его весом, острые края впились в лапы.

«Это задержит их, ненадолго, но задержит…»

– Хорошо смотришься, хозяйка.

– Мелкий ты гад, Лас!

– Сама меня оставила. И правильно – что бы я там делал, как бы тебе помог? А тут наверху хорошо, все видно.

– Издеваешься?!

– Преклоняюсь. Да, хозяйка, если тебе уже надоело играть в салочки, предлагаю поиграть в прятки. Так это у вас, двуногих, называется?

– Рассказывай. – Дженни притормозила, оперлась на березу. Оглянулась. Стая пробивалась через наст, жалобно повизгивая и нелепо вздергивая изрезанные лапы.

Смешно, мельком заметила Дженни, смешно же, такие большие, свирепые, а боятся мелких порезов.

– Я тут одно место приметил… бери к северу. Тебе понравится. Там сам леший ногу сломит. Можно их за нос водить до весны.

– Указывай дорогу. – Девушка вырубила березовый побег, сравняла его по длине с оставшейся палкой, вырулила на лыжню. Выдохнула и покатила по ровной дорожке, которая схватывалась прямо у нее под лыжами и исчезала позади, – так было экономней, чем менять состояние снега на всем пути.

Стая выбралась из ловушки наста и пахала поляну позади, как двенадцать снежных тракторов при полной луне. Дженни показалось, что она даже различает некоторый энтузиазм на этих синих мордах.

– Лас, они отчего-то радуются, – озабоченно заметила она.

– Просто думают, что на ровном месте нагонят тебя, – отозвался фосс.

– А они нагонят?!

– Не успеют, сразу за бугром склон, а потом тот самый лабиринт. Удачи, хозяйка!

Бугор выкатился ей под лыжи быстрее, чем она успела ответить, девушка взмахнула руками, нырнула вниз. Ветер засвистел в ушах, мимо пронеслись ели, присевшие, точно танцоры с раскинутыми руками, под тяжестью снега, дуги берез – лед заграбастал кулаком их волосы-ветви, пригнул к земле. А впереди давний бурелом вздымал ей навстречу вывернутые многогопалые корневища, рога изломанных стволов, клыки кривых сучьев, выбеленных временем и снегом, вытягивал частые гребни-скелеты ветвей. Под снежной шубой он казался исполинским чудовищем из доисторических времен. Когда-то давно вихрь пронесся над долиной, сгреб в мутную ладонь лес со склонов и долго танцевал на этом месте, вколачивая измочаленные стволы в землю так, чтобы получился лабиринт – весь лабиринтам лабиринт, гнездо лесного бога Пана, древесный ужас. И вот это чудище встало у нее на пути, распахнуло пасти из суков и сосулек.

Дженни только и успела подумать «мамочки!» – и влетела в один из провалов его пастей, исчезла без следа и шороха.