Дети утренней звезды

Да, я еще думала, что еще двоих отчислят из пятерки «Тхэта» – у одной девочки открытый перелом ноги, а мальчику корокот откусил кисть руки, но они использовали все запасы золотого эликсира из своих кейсов и обошлись без больницы.

Народ начал сбиваться в стаи. Или фракции, это звучит благородней. Зорич сколотил альянс из нашей «Гаммы» и «Каппы» под руководством Бранда, к Адонису Блэквуду, как я уже сказала, примкнула «Дельта». Также вошли в союз пятерки «Бета» и «Тхэта». И отдельным гордым кораблем плывет «Йота». Эмилия Альмквист – барышня себе на уме, я вам скажу, они плетутся в хвосте командного зачета, но не сдаются. Кстати, пятерка «Гамма» по-прежнему удерживает первенство. Мы лучшие, Адонис Блэквуд сгрыз ногти по локоть, но ничего не может сделать. Итого осталось тридцать пять человек.

Да, совсем забыла сказать – к нам привезли живого Стража Магуса! Представляете? На нем перевертыши Аурина Штигеля будут показывать их слабые места и приемы борьбы со Стражами.

Если честно, я разочарована. Ожидала большего, титанической силы, что ли… А это просто усталый потный мужик, лет под пятьдесят. Ну да, большой, пузатый. На фермера похож. Совсем не титан. И ничего такого в нем пока мы не увидели – и почему наши предки так долго возились с такими лузерами?

Может, он больной какой-нибудь?

Ладно, я пошла спать, а то завтра новое испытание».

Глава тридцать девятая

– Ты его чуешь?

– Нет. – Лас на ее коленях дернул ушами, приоткрыл глаза. – Так, что-то мелькает и тут же исчезает. Перевертыши все вытоптали.

– Хампельман их здорово разозлил. – Дженни сидела на одном из излюбленных мест для размышления. Уединенную беседку в старом саду-лабиринте, засыпанную снегом по самую вершину, она нашла случайно. Бродила вокруг замка, хотела продышаться после очередной лекции Беренгара – не в коттедж же идти, где нельзя шагу ступить, чтобы не встретиться с прилипчивой Скорца или не натолкнуться на подозрительный взгляд Вонг, или на Зорича с его дурацкими идеями по поводу командной работы. Лабиринт был подарком, тайной, которой она ни за что не поделилась бы с остальными. Стены его складывались из высоких шпалер, увитых плющом, хмелем и девичим виноградом. За садом давно не ухаживали, рыжие высохшие плети торчали из-под снега, проходы завалило почти доверху. Зима в Карпатах выдалась обильная, снежная. Дженни это было на руку, ясный взор подсказал ей, где рыть, и она прокопала скрытый проход прямиком в беседку – точно таким же способом, как пряталась от перевертышей в буреломе. Ей все легче давались такие просьбы, они порождались мгновенным волевым сосредоточением.

«А по воде я смогу пройти? – задалась как-то вопросом Дженни и засмеялась: – Вот бы Арвет увидел такое. Арви, ну что же ты молчишь?»

Фреймус следил за лагерем сотнями цифровых глаз, она замечала их холодный прицел повсюду: на деревьях, заборах, изгородях, стенах. Однако эта беседка ускользнула от его всевидящего ока, Дженни обнаружила ее, когда две камеры, которые были поставлены следить за этим сектором, засыпало снегом. Она пробила вход, а на следующий день камеры вновь терпеливо наблюдали за садом, в котором никогда ничего не менялось – только изредка сползала навалившаяся снежная шапка, пробегала робкая мышка, ветер шелестел нитями порыжелой травы и отщипывал на память сухие ломкие листки плюща и хмеля.