Дети в подвале…

– Дела у прокурора… – съязвила она и посмотрел на Иваныча. – А тебе чего надо?

– Не узнала?

– Как же не узнала? Узнала. В школе стукачком был им и остался, ментовская душонка.

– Ты, Маш, за язычком-то следи, – мягко сказал Иваныч. – Я хоть и одноклассник, а задницу надеру. Пацан твой дома? Ну, Сапы сынок. Как бишь его… Стасик.

– А тебе-то какое дело до него? – и вдруг с испугом, притихшим голосом, добавила: – Или он натворил чего?

– Да нет, вроде, ничего на него не поступало. Дело к нему есть.

– Нету его дома… А… погоди, а чего ты спрашиваешь-то? – голос Захаровой дрогнул. – Может, случилось чего, ты правду скажи!

– Да пока нет. Но может и случиться, – Иваныч посмотрел на нее снизу вверх, но так, что она сразу стала маленькой и послушной.

– Да на улице он с пацанами бегал, – скороговоркой выпалила Захарова. – Ты мне дуру-то не гони, скажи, зачем он тебе?

– Маш, в общем, так, нам нужно удостовериться, что с ним всё в порядке. Подробности после.

Они вышли на улицу, Захарова выбежала следом, растрёпанная и нескладная.

– Ребята, вы Стасика не видели? – спросила она, у двух ребят лет по пятнадцать, сидевших на скамейке.

– Видели. Он с пацанами пошёл за дом.

– Опять в подвал полезли! – воскликнула она. – Ведь говорила же, не шастать там. И ЖЭУ сколько просила, чтобы эту дверь закрыли!

Иваныч и Костя переглянулись. Подвал! Пацаны ушли в подвал!

– Где вход? – спросил Иваныч.

– Да вот тут, с торца.

Захарова побежала вперёд, мужчины едва поспевали за ней, хоть она и была в простых домашних тапочках.

С торца дома – глубокий приямок и в нём лестница. Захарова остановилась, а Иваныч бодро сбежал по ступенькам, чуть постоял у открытой двери, привыкая к темноте, и вошёл в подвал. Костя и Маша последовали за ним, а Антипов сначала будто решил не идти, но после передумал.

В подвале царил полусумрак, но свет с улицы всё же пробивался через небольшие оконца – солнце, хоть уже и уходило на закат, все ещё светило ярко.

– Стасик, сынок! – закричала Захарова. – Ты здесь?

С той стороны подвала доносились какие-то звуки. Кто-то что-то неразборчиво говорил. Иваныч ускорил шаг и едва не упал, споткнувшись о раскиданные по полу кирпичи. Костя вовремя подоспел, подхватив коллегу под локоть.

Пройдя ещё метров десять, за колоннами они увидели троих мальчишек. Один из них был абсолютно голый и лежал на полу в тёмной луже. Второй сидел в углу, а третий стоял лицом к стене и что-то старательно выводил на ней пальцем. В стороне лежала аккуратно сложенная стопка одежды.

– Сынок, что ты здесь делаешь? – закричала Захарова, бросившись к сыну.

Но едва она подбежала к мальчику, он обернулся и одним движение руки откинул её так, что она, пролетев до противоположной стены, ударилась спиной и сползла на пол. «Откуда у ребёнка взялось столько силы?» – мелькнуло в голове Кости.

Свет, пробивающийся сквозь оконца, позволил увидеть, что писал Стас. Первая строчка того самого идиотского стиха. «Дети в подвале играли в картишки».

Иваныч подбежал к лежащему на полу голому подростку. Тот оказался жив, но на груди чернела длинная рана. Второй мальчик всё так же сидел на корточках в углу и, закрыв лицо ладонями, тихо скулил. Костя подошёл к нему, бегло осмотрел – цел. Тогда он вернулся к Стасу – тот начал вторую строку стиха. Кровь на пальце кончилась, и он обернулся и наклонился, чтобы макнуть его в лужу, разлитую на полу. Костя подбежал к нему, хотел схватить за плечо, но мальчик вдруг толкнул его, и Степнов, кувыркнувшись через стол, раскидав лежавшие на нём карты, упал, больно ударившись затылком и спиной. Он потерял сознание, но почти сразу пришёл в себя. Открыл глаза, Костя увидел карту, лежавшую рядом на полу. Джокер. Из той самой колоды.

Иваныч тем временем сняв с себя куртку, кое-как замотал раненого подростка. Тот дрожал, его трясло, как в лихорадке, но он пришёл в себя.

Костя поднялся на ноги. Краем глаза заметил, что Захарова тоже ожила и на карачках добралась до стола. Опираясь о него, она встала. Её шатало, лицо залито кровью.

Стас заканчивал писать стишок. Он вообще не реагировал ни на кого. Костя сделал шаг к нему, но вдруг увидел нож. Лезвие влажно поблёскивало и с него капала кровь. Нож висел в воздухе, будто его держал невидимый человек. Костя не успел отпрыгнуть, нож метнулся к нему и вонзился в бок, тело ожгло болью. Иваныч, увидев это, выхватил из кобуры под мышкой пистолет и несколько раз пальнул в пустоту, туда, где мог бы стоять человек с ножом.

Антипов, дико завизжав, побежал к выходу, споткнулся и упал. Вслед ему взметнулись несколько карт, будто томагавки, и ударили его в спину. Стол подпрыгнул и перевернулся, оттолкнув Захарову и опрокинув её на пол.