Дети вечного марта. Книга 1

Жилистого звали Игор. Еще — Ири и Сун. Они оба были потомственными рабами. Этих двоих заставило бежать, не иначе, помрачение. К такому выводу Шак пришел в первый же вечер. А потом рассудил: уйди он один, остальных галерников все равно казнили бы. Тех, кто остался, надо полагать — уже.

Он не сожалел. Никаких угрызений. Они были только людьми. Он вообще решил оставить спутников, как только убедился, что обе лошади мертвы.

Шак ползком добрался до лужи, умылся, попил и еще немного полежав, начал подниматься. Бричка перевернулась. Надобности ее поднимать и ставить на колеса — никакой, разве, запрячь рабов. Двое валялись на склонах оврага, в который их всех занесло, третий — жилистый — полз к нему. Они, пожалуй, и кролика сейчас на себе не утащат, сообразил конь.

Воспитание и традиции велели, пинками поднять людей и заставить, работать. Но совместный побег внушил некоторое уважение. А с другой стороны: зачем ему лишняя обуза? Он даже приблизительно не представлял, где оказался.

Пусть все остается, как есть, решил конь. Они — сами по себе, он — сам по себе. На подгибающихся ногах он начал подниматься по склону. Но снизу окликнули:

— Эй, ты куда?

Жилистый размазывал по лицу грязь. Из раны на виске сочилась кровь, стекала на подбородок, свешиваясь оттуда скользкой ниткой. В человеке сквозило такое искреннее недоумение, что Шак остановился. Он разве, не понимает, какой щедрый подарок сделал ему дикий конь? Или не знает свободы и боится ее? Нет, скорее, не знает, что такое быть рабом вольного клана. У змей рабам жилось вполне сносно. Их даже почти не били. Зачем портить имущество, которое и так по первому слову исполнит все, что прикажут?

— Пошли, посмотрим, вдруг они живы? — в тоне жилистого скользнула неуверенность. Шак тоже заколебался. Он прожил с ними бок о бок полгода. Ел, спал, работал. Они не стали ему от этого ближе, но, как оказалось, жестко разграничивать себя и людей он уже не мог.

— Иди, смотри, — буркнул конь, усаживаясь на склон.

Жилистый вытер лицо подолом рубашки, натянул скинутые башмаки и поплелся к товарищам. Оба оказались живы и даже сильно не пострадали. Первый уже пришел в себя, второй пока "плавал", вытаращив мутные глаза. Жилистый помог им добраться до лужи. Сам едва полз, но тащил слабых рабов к воде.

Они там копошились, бормотали. Один всхлипывал. Разозлившись на себя за мягкотелость, конь поднялся, и решительно зашагал вверх.

— Подожди, мы с тобой, — прокричал со дна оврага жилистый. Шак обернулся:

— Я ухожу. Вы мне не нужны. Живите свободными.

Человек нагнал его на самой кромке. Оскальзываясь на мокрой траве, он изо всех сил цеплялся за склон руками.

— Нам… по одному… не выбраться… и тебе…

— Я ухожу, — отрезал Шак.

— Подожди! Да что б тебя! Скажи, хотя бы, в какую сторону идти, где люди? — в отчаянии заорал мужик.

— Я не знаю, — Шак прямо посмотрел в лихорадочно горящие глаза странного раба. — Сами ищите своих людей. Они мне не нужны. Я не человек.

— А кто?

Он сумасшедший. И змеи не надо, так видно — не понимает.

— Я — конь.

Жилистый пал на траву, как подкошенный. Ага, сообразил, что судьба свела с сыном дикого клана. Если сам с ними раньше не встречался, должен был слышать. Сейчас поползет обратно и станет молиться своим богам, чтобы опасный спутник поскорее убрался.

— Ты ж на вид — обычный человек, — проговорил раб, ломая всю стройную цепочку Шаковых рассуждений.

— Змеи тоже походят на людей, — против воли пустился в объяснения конь.

— У них темя плоское, — нерешительно воспротивился человек.

— А у меня — уши и грива!

Шак откинул волосы на спину и прянул ухом. Но следующий вопрос человека сразил его наповал:

— И что… какие-нибудь еще… есть? Собаки, кошки, коровы..?

— Буйволы, кабаны, олени, лягушки… Стой, ты что, всю жизнь прожил у змей и никогда не слышал о других аллари?

— Я… нет. Я три года. Язык… Со мной никто не разговаривал. Я не сразу… я не понимал!

Жилистый закрыл лицо ладонями и придавил щеки. А Шак оказался заинтригован до такой степени, что плюнув на первоначальные свои намерения, скомандовал:

— Вставай! Поднимай рабов. Пойдем пока вместе.

Ири и Сун бестолково топтались у сложенного костерка. Шак наломал по дороге пригоршню сухих веточек. Поверх легли стружки тончайшей бересты.

Только бы занялось! Он сумеет поддержать огонь в насквозь мокром лесу. Плохо, что кусочек кремня нашелся по дороге всего один, да и тот треснувший — раскололся при первом ударе.

Костер просто необходим. Без тепла Шак как-нибудь обойдется. Другое дело — волки. Кружат пока вдалеке, но с наступлением темноты обязательно придут в гости.

Если ты вооружен, даже не вооружен, но полон сил и сыт, пара хищников — чепуха. Но Шак вымотан и хочет спать. А как тут уснешь? Оставлять дежурного бесполезно. Рабы валятся с ног. Уже упали бы, если бы не боялись, что конь уйдет, бросив их, умирать в лесу.