Дети вечного марта

Сане стало смешно. Тут, того и гляди, попадешь в лапы изуверского божка. Ан - нет, еще какая-то тетка. Рехнулись они все на востоке, - решил кот, - но вовремя заметил насупленные брови курицы. Цыпа в отличие от него, слушала очень внимательно.

— Ты что-нибудь понимаешь? - спросил кот.

— Я знаю несколько легенд. Слышала в разных местах. О женщине, зверски убившей своего мужа и захватившей княжеский престол. Черная вдова начала править по своим собственным законам. А княжество отгородилось от континента непроницаемой защитой. Теперь понятно… восточный участок приграничья так же мало проницаем вторжения, как и остальные. Но в легендах ее называли Огнеликой.

— Это одно из имен госпожи Рахны, - подтвердил мужик.

— Так чего ты от нее убежал? - спросил Саня, насмешливо.

— Я… эта…

— В разведку? - догадался кот. - Так и скажи. Тут все с понятием. Что ж ты опять носом в пыль уткнулся? Разведка - дело нужное.

Мужик недоверчиво уставился на кота. Потом подтянул под себя ноги и уселся на них задницей. С лица сошло дурковатое выражение.

— Все одно - помирать, - заключил он, переводя взгляд с Сани на Цыпу.

— Что ты заладил -то? Помирать, помирать… будто кроме тебя тут покойников мало. И замок вон накрылся. Голову приклонить негде.

Из-за развалин показался озабоченный Шак. За ним медленно ковылял Дайрен. Апостол остановился рядом с Цыпой, Эд подошел к Местырю:

— Абориген? - спросил, глядя сверху вниз.

— Местырь я.

— Это должность или имя?

Что значит синьор в сто-каком-то поколении! Мужик резво перекатился с задницы на колени и, глядя в глаза собаки, затараторил:

— Прибег разведать, что тут творится. Провинился я. От госпожи Рахны вышел приговор… я и оправился через кордон к соседу.

— У вас все так одеваются? Или только шпионов принято в обноски рядить?

— Меня семья во все старое одела. Новая-то одежонка детям сгодится, как подрастут.

— Интересный факт, наводящий на очччень глубокие размышления, - поднял бровь Эд. - Стало быть, переход границы априори означает смерть?

— Диковинно ты выражаешься, великий господин. Я только про смерть и понял.

— А про нее все одинаково понимают. Продолжай. Надели на тебя ремки, довезли до кордона, высадили. А дальше?

— Дальше я сам. Хлеба даже на дорогу не дали. Я - в порубежные заросли как вошел, так и проплутал дня три или четыре. Не помню. Вернее, понять невозможно. То с утра ночь навалиться, то ввечеру утренняя зорька. Хорошо, лес зверьем богат. Правда, у меня - ни копья, ни ножика. Все отобрали… я камнем зайца подбил. Ел его сырым…

— О мытарствах одинокого путника - после. Как ты проход на эту сторону нашел?

— Мне примету сказали.

— Какая примета?

Саня видел, что у Эда от длительно стояния начали дрожать колени. Пока мужик не заметил слабости грозного синьора, кот поднялся и с легким поклоном предложил свое место собаке. Тот, гад, даже не поблагодарил, уселся с надменной рожей и продолжил допрос.

В результате пространных, но путаных объяснений шпиона вышло: первое - между порубежными участками существует проход; второе - препятствий там не меньше, чем у Зеленого; третье - проход следовало искать со всем тщанием.

Примета на все про все имелась одна: круглое, как монетка озеро с ярко красной травой по берегу.

Причем, лезть в воду, даже просто на берегу поваляться категорически не рекомендовалось. Ни один с того бережка еще не поднялся.

Из сказанного, Саня сделал вывод, что к проходу правительница Рахна посылала экспедиции. Иначе, откуда стало известно, что в окрестности озерца лучше не соваться? Эду пришла похожая мысль.

— Отряду, на сколько я понимаю, в тех местах не пройти? - вкрадчиво спросил он у Местыря.

— То-то и оно. Пробовали. Не дается проход.

— А в одиночку, значит, дается? - задумчиво протянул собака.

— Я ведь, господин, пока сам на эту сторону не провалился и не знал точно, пройду, не пройду. У нас между собой тихонько говорили, что и прохода никакого нет. Ушел человек в порубежный лес - все равно, что в омут.

— Ясно. Теперь поведай, что ты на этой стороне делал?

— Помирал.

— Все помирали. Давай, с подробностями.

— Только из кустов вылез, гляжу - стража. Я - обратно. Они меня догнали, - куда пешему против конных, - аркан кинули, да так на аркане и притащили. Завели меня сюда, к телеге привязали. Я уже и с жизнью попрощался. Эти двое отвалили. Потом возвращаются: те или другие, не разберешь. Далеко еще до меня было, под стеной…

— Что замолчал? - поторопил собака.

— Хотите верьте, хотите - нет: упали оба, как подкошенные. И… будто, волна по воздуху прошла. Меня об телегу приложило. Колесо на сторону вывернулось. Ну, про колесо я потом увидел. Меня так двинуло - дух вон. А когда очухался, смотрю, нет никого. Давай я веревки дергать. Зубами дотянулся, перегрыз одну. Дальше дело легче пошло. Освободился, когда уже ночь пала. Куда по темному времени одному в чужих местах? Решил, пересижу под телегой до завтра, а там видно будет.

Во, какого страха натерпелся! Казалось бы, чего лучше: удирай по темноте. Но страх загнал под телегу и заставил сидеть, пока за руку не выволокли.